Стэнли пришел домой только в четвертом часу ночи. Приковылял, если быть точнее. Он так здорово засадил себе по башке, что голова адски кружилась. Приходилось активно сопротивлялся гравитации, перманентно находя себя в не вполне перпендикулярном состоянии относительно земли и искусственно выправлять сию несуразность. Мысли вязались в клубок радужными соплями, он частенько подвисал над странными вопросами (например, почему голуби при ходьбе дрыгают головой?), звуки зажевывались, пропадали, потом врезались в барабанные перепонки оглушительным взвизгом. Ничерта было не видно, все как-будто в шуме, который бывает, если смотришь телик через херовую антенну. А еще в голову лезли всякие высокоштильные слова, которые он и слышал-то только пару раз в жизни. На фоне всего этого безобразия голос в голове не выходил на передний план и Штерн на нем не сосредотачивался, что ему и надо было. Выкуси, падла! И как только он это понял, голосок жеманно вышел на передний план и начал долбить Стэнли логичными умозаключениями, которые хочешь-не хочешь, пришлось обдумывать, отрабатывать, опровергать, а значит, блять, сосредотачиваться. На самом деле, Штерн завис возле своего почтового ящика - на автомате к нему пришел, а что делать дальше не сообразил. Вот и стоял, понимал, минут сорок, периодически рыча и матерясь на кого-то невидимого. Вылезла соседка, которая начала возбухать на тему ночь, пьянь, Штерн. Вот ее Стэнли на автомате и послал идти далеко, да не с помощью ног, а на детородном органе. Зато сразу вспомнил, что хотел, снял флажок и пошел в дом.
Следующие примерно часов десять, Штерн помнил урывками. Сознание приходило волнами, причем на такое короткое время, что он не мог понять, что вообще творится. Сначала он помнил, что зашел домой и начал переставлять коробки, вроде что-то искал. Потом он менял лампочки в люстре и стремянка была не зафиксирована, шаталась. Почему-то он повторял слово "партикулярный", долго и с наслаждением, оно казалось ему чрезвычайно красивым, звучным и многосмысловым. Потом он орал на собаку. Перещелкнуло. Он ходит по комнате, лопнула лампочка, руки сильно болят и чешутся одновременно. Опять щелчок, реальность смазалась и он сидит в углу - кто-то залез в дом, безотчетный страх, он прислушивается. Еще рывок - сидит посередине комнаты, все ковры свернуты и он с вожделением скребет пальцами пол. Ногтевая пластина отрывается, а подушечки содраны в кровь, пальцы не гнутся, это мешает и раздражает. Страшно, быстрее, скорее! Там что-то стучит. Почему все так медленно? Он хочет ускориться, но руки не слушаются. Волна отчаяния. Щелк. Он в упор смотрит на собаку, а Джек рычит. Изо рта льется какой-то набор звуков. Джек хватает его за ладонь, он чувствует, как клык прошел сквозь руку, но ему не больно. Стэнли смотрит в глаза догу и это упорство его раздражает. Опять щелк, волна боли, дыхание перехватило, бам. Он лежит на полу, руки болят просто адски и он не может понять в чем дело. Голова тоже болит, но иначе, а главное, почему-то никак не открыть глаза. Джек поскуливает где-то рядом, пихает его мордой. Память снова куда-то уходит, он проваливается в сон. Сквозь потоки какой-то сюрреалистичной хрени, он чувствует, как болят руки, как кто-то рядом елозит, какие-то голоса.
  Он отчетливо слышит стук в дверь и лай Джека, но доходит до него, что это означает, не сразу. А потом Штерн подрывается. И тут же поток матершины. Как же больно. Стэнли с остервенением начинает дуть на развороченные в хлам пальцы. "Твою мать! Ай!"
Боль настолько плотная, что приходится вскочить на ноги, надо себя чем-то занять и отвлечь от боли. Стук продолжается. Вспухший мозг на пределе, шепот, от которого он не мог избавиться всю ночь, по миллиардному разу выводит предложение, от которого гипертошно. Его все бесит. Какого хера надо? Отъебитесь уже, дайте тишины! Но нет... Приходится идти к двери и чрезмерно аккуратно нажимать на ручку, чтобы не дай бог, не согнуть пальцы, потому что сорвет корку и будет еще больнее. Штерн уставился на того, кто стоял на пороге. Блять, кто это?
Предстал перед Аделаидой он в странном виде, если говорить мягко. Всклоченные волосы, разбитая губа, воспаленный взгляд и в мясо разодранные руки. Штерн тупо уставился на женщину, не в силах сообразить, что происходит. На самом деле он был занят не выяснением, какого хера эта мадам заявилась к нему домой... Он не мог понять, куда делось все, из-за чего он на стену лез всю ночь. Тишина, все пропало. Наконец-то!
- Что? - выясняется, что голос у Штерна пропал.

Штерн даже не пытался понять, что говорит женщина. Это были такие мелочи в бытийном смысле, что автоматически посылались в жопу. Тишина. В его голове была тишина. Остервеневший ночью Джеки заткнулся. Даже намека на мысль не было. Стэнли просто тупо лыбился и кайфовал от тишины в своей черепной коробке. Где-то фоном болело тело, где-то фоном ему что-то не нравилось. Но это фигня, ти-ши-на.
Пока болезная дама предпринимала попытки поиска аптечки в жилище Плюшкина (за что ей надо отдельную благодарность выдать, за смелость), Штерна конкретно повело в сон. Он редко когда отключался моментально, но тут произошло именно так - мужчина даже глаза закрыть не успел. Бац, тело осело, и он приложился затылком об стену и уже сползая, проснулся. Сон, конечно, сняло, но вот глаза видеть стали не сразу. Воротился весь букет последствий ночи, опять в мозг ввинтилась боль, потому что Стэнли дернул руками и содрал засохшую корку. Голова говорила "спасибо" за три удара и тошнотворненько так отзывалась подозрениями на сотрясение. Ну а что, ему что ли впервой? Пенсионный возраст давал знать, ну а вообще Штерн был привыкший. Но измученный.
Внезапно обнаружив в доме еще кого-то, Стэнли замер. Он уже забыл, что открывал дверь, что Аделаида входила и что-то говорила. Пока что он понял, что в доме есть чужой. Привыкши делить реальность на собственно реальность, которую можно пристрелить, и почти реальность, которую нужно игнорировать, Штерн выглянул на шум и довольно резво опознал в чужаке Аделаиду. Не так много у него было крупных женщин в кругу общения. Вопрос, что она тут забыла, логично встал, но Стэнли, по-большому счету, было похер, у него руки болели. Вяло сообразив, где таблетки на случай "бурных" ночей, он в очередной раз встал перед проблемой. А именно его дурацкой привычкой хранить все в контейнерах, которые защелкивались и которые открыть без ногтей было не реально. Сколько раз говорил - переложи куда-нибудь в вазочку, осел! Штерн беспомощно посмотрел на пластиковую коробку, а потом на Аделаиду.
- Ада, - сипло позвал он и кивнул на коробку. Руки кровоточили, он уже успел измазать рубашку, в которой прижимал пальцы, и, видимо, щеку, которая почему-то тоже болела и чесалась. Как все достало болеть-то! Еще и мутить начало. Штерн осел на пол и со всех сил сожмурился. Если бы его неделю не выматывал Джеки, если бы он так не устал... Джек вился вокруг хозяина, поскуливал и пинал его мордой.

Отредактировано Стэнли Штерн (2014-10-27 11:35:13)

Штерн так прилично был удивлен и раздосадован тем фактом, что его оттащили на кресло, но уже по факту. На полу было вполне себе удобно, не считая неудачно подвернутой ноги. Соображал он медленно, уставившись в пол. Глаза все никак не могли сфокусироваться на рисунке ковра и он казался каким-то объемным, темный фон далеко, а белый узор почти перед носом. Джеки ушел, тишина наступила, а собственных мыслей и не было, какое-то отупение. Хотя нет, одного он хотел точно, чтобы перестало болеть. Ада сунула ему бутылку и таблетки. Он тупо соображал, как бы взять так тару, чтобы не двигать пальцами. Тут же Штерн с удивлением обнаружил, что левая рука у него прокушена и здорово так распухла, что за хрень? Гробовщик закинул таблетки в рот и прожевал их, язык прожгло горечью и он неуклюже попытался это все дело запить. Успел пару раз глотнуть, потом лопнула корка на руке и он непроизвольно дернулся. Бутылка грохнулась на пол, по пути облив его водой.
Стэнли уставился на Аделаиду. До этого момента он воспринимал ее вполне естественно в декорациях своего дома, но именно сейчас что-то призадумался. Горечь била по вкусовым рецепторам и сушила во рту. Что-то ползло и щекотало затылок. Штерн дернулся и сгибом руки почесал голову. Что-то он ведь хотел? А, Ада. Вообще, странное имя. Мужское. Почти... или Эд мужское имя? Стэнли отпихнул морду Джека, который, по всей видимости решил забраться ему на колени.
- Рокобку дайте, - прохрипел Штерн и немного не понял того, что получилось. Язык не слушался. И Стэнли поступил гениально, пробубнив себе под нос первый пришедший в голову текст. Это оказалась цитата из пособия по кремации. Порассуждав об особенностях печей на угле и газу, Штерн снова посмотрел на Аделаиду и более внятно попросил дать коробку из-под медикаментов, а потом добавил:
- Сколько времени сейчас?