— ...Молодых мам?! — Фрида распахнула глаза так широко, как только позволяла ей мать-природа. Для пущей эффектности из её рук с грохотом повалилась папка. По полу, как барашки по заливному лугу её родного штата, рассыпались листы со статьями и резюме Фриды, которые девушка поспешно принялась собирать, молясь, чтобы шов на заднице не разошелся. Юбку давно стоило сдать в ремонт или, еще лучше, выбросить, но Фриде отчего-то нравилось это старье — в этой юбке её мама ходила в школу.
Её будущая начальница взирала на Фриду с высоты своих модельных туфель и модельного же роста. С этого угла обзора Фрида еще больше уверилась в мысли, что ноги у мисс Макферсон начинаются где-то в районе подмышек.
— В чем дело? Вы не любите детей? — лицо мисс Макферсон выражало опасную степень удивления.
— Обожаю!!! — рявкнула Фрида, тут же сообразив, что ответ вышел довольно агрессивным. Пришло время менять тон, и срочно. — Я не... Слушайте, я ведь про детей ничего толком не знаю...
— Вот как? Хм... Боюсь, тогда вы нам...
— Но-о-о у моей кузины недавно родилась тройня, так что, я думаю, с этим никаких проблем не будет! — бодро заверила Фрида, почуяв, к чему идет дело. Никакой кузины у неё не было, а кузен Артур, наверное, удивился бы, что стал матерью так неожиданно.
— Вот и прекрасно. Малыши это настоящее чудо! — обворожительно улыбнулась мисс Макферсон, поправляя медно-рыжий локон. — Передавайте мои поздравления кузине. Можете начинать готовить материал уже сегодня, во вторник мистеру Харди нужен драфт статьи.
Мистер Харди был настоящим боссом. Мисс Макферсон, несмотря на крайне эффектную внешность, в пищевой цепочке газеты «Квинсмут Гералд» болталась где-то у основания. Фрида, стало быть, была этим основанием придавлена: мисс Макферсон управляла женским разделом, а имя мисс Вудворд отныне должно было значиться под колонкой для молодых мам. Прекрасно. Фрида даже не была уверена, что мистер Харди действительно читал ее статьи — кажется, распределение произошло по половому признаку. Иначе сложно было объяснить, какая сила заставила мистера Харди отправить «королеву чернухи», как Фриду прозвали в «Аплтон дейли», давать дельные советы мамашам. Её место было там, в первых рядах назойливых журналистов, осаждающих копов на месте преступления.
— И... мисс Вудфорд, будьте любезны во вторник прийти в костюме. У нас принят дресс-код.
— О, разумеется. Только я Вудворд, через «в». — улыбнулась Фрида, прижимая к себе заветную папку.
— Да? Ну, не важно. — бросила через плечо мисс Макферсон за секунду до того, как скрыться за стеклянной дверью.
— Вот стерва... — пробормотала под нос Фрида, насупившись. Похоже, начальница воспринимала её как проходной вариант, который вскоре сольется, уступив место настоящим асам в области присыпки и подгузников. Ну уж нет, не бывать этому. После зарплаты в «Аплтон дейли» местное жалование было настолько мотивирующим, что Фрида была готова писать хоть про особенности ухаживания у саранчи. По крайней мере, именно в этом девушка пыталась себя изо всех сил убедить.
---

— Принесла вам пропуск! — жизнерадостно сообщила Фрида, постукивая белой пластиковой карточкой по конторке охранника. — Когда постоянный дадите?
Охранник, крепкий усач под пятьдесят, отвлекся от экрана телевизора. Видимо, шли новости: корреспондент сосредоточенно вещала на фоне чего-то, сильно напоминавшего ее родные предместья.
— А, вы вернулись. Успешно, стало быть? Сейчас проверю списки, погодите... — мужчина подергал мышкой, оживляя монитор.
Пока он разбирался с программой, Фрида заскучала и сама не заметила, как начала вслушиваться в репортаж.
— ... молодая девушка, Дженнифер Уоттс. Сообщение оказалось ложным, девушку по-прежнему ищут. Власти не дают никаких комментариев, кроме того, что волноваться не о чем, поскольку тело не найдено. Однако само слово «тело»...
— ...Мисс? — охранник каким-то необъяснимым образом успел вырасти перед самым носом у Фриды.
— Оу... да, простите, заслушалась. — Фрида рассеянно улыбнулась.
— Ничего. Вы её знаете? — охранник кивнул на экран.
Фрида не сразу сообразила, что охранник говорит не про ведущую.
— Что? А, девушку... Нет-нет, я только приехала и знакомых у меня негусто.
— В самом деле? Что ж, тогда вам тем более полезно посмотреть. У нас тут девочка пропала вот, еще недели нет. Хорошая девчонка была, я так понял. Родители постоянно пытаются как-то осветить событие, может кто что видел. Вот на радио часто ролики — слушаю, когда еду на работу. Очень страшно, конечно. Я своим дочкам сказал так: либо в девять часов вы дома, либо ваша мать звонит в полицию, а я ей не мешаю.
Фрида покусала губу и прищурилась.
— А у вас хорошая память. Что-то еще вспомните?
Она уже лезла в сумку за блокнотом.

Отредактировано Фрида Вудворд (2014-08-29 11:02:16)

Очередной спокойный и тихий день жизни Джона Сиднея близился к вечеру, когда звон колокольчика над дверью оповестил о посетителе. Со вздохом отодвинув в сторону стопку документов, связанных с историей местного университета, Джон встал из-за стола в дальней части помещения, и направился ко входу.
— Эй, Джон, сто лет тебя не видел! — гулкий голос и пара ударов по плечу ладонью, таких сильных, что непривычный к таким приветствиям человек зашатался бы, встретили Джона буквально через пару шагов.
— Виктор...и правда, давно не виделись. Я уж начал думать, что тебя перевели в другой штат, — Джон с улыбкой поприветствовал старого знакомого.
— Эй-эй, не шути так, ты ж знаешь, как я люблю Квинсмут, — ответ, сопровождающийся раскатистым смехом, не заставил себя ждать.
---
Виктор Гудман, детектив из местного полицейского управления, внешне больше похожий на военного, привыкшего решать проблемы грубой силой, и не слишком подходящий для своей работы — таким бывало первое впечатление о Викторе у людей. На самом же деле за долгие годы знакомства Джон узнал, что Виктор, вопреки внешности и показной простодушности, очень умён и наблюдателен. Но самым странным, пожалуй, было в Викторе было то, что он полностью разделял интерес Джона к городским мифам и легендам — именно на почве этого эти двое, казалось бы, совершенно разных человека и ладили исключительно хорошо.
Не смотря на то, что неожиданный визит прервал работу Джона, он всё же был рад, по большей части из-за того, что каждая встреча с Виктором приносила какие-то новости о происходящем в городе, в то время как сам Джон, увлекаясь чем-то, мог напрочь забывать обо всём происходящем вокруг, и не упускать из внимания таким образом даже самые значительные события. Этот случай, как несложно было бы догадаться, не был исключением.
---
— Ну так, какими судьбами? Если не по работе, то обожди пару минут, пока я закрою магазин, и можно будет спокойно поговорить, — Джон уже направился было к двери, но ответ Виктора остановил его на пол пути.
— Эх, если бы. В последнее время работы как-то слишком уж много, — широкая улыбка на лице Виктора быстро сменилась серьёзным выражением, когда он протянул Джону небольшую фотографию. — Дженнифер Уотс. Пропала три дня назад. Нигде её не видел?
— Нет, по крайней мере сюда, в магазин, она определённо не заходила. Студентка? — Джон ещё раз взглянул на фото, запоминая внешность. Конечно, целенаправленно искать пропавшую Джон не собирался, но и игнорировать дело, с которым был связан Виктор, он не мог.
— Из местного университета, кафедра психологии, — Виктор кивнул, убирая фотографию обратно в блокнот с рабочими записями. — У тебя же были знакомые там из студентов?
— Были, но по большей части с других факультетов. Не факт, что смогу узнать хоть что-то, — Джон печально улыбнулся, продолжая фразу. — Помнится, в прошлый раз ты жаловался, что в городе ничего не происходит.

Отредактировано Джон Сидней (2014-08-05 14:10:39)

Творческий подъем пришел к Сиду вечером и покинул его в пять утра. Краснющими уставшими глазами мужчина посмотрел на электронные часы, отбивающие секундный ритм зеленым миганием четких знаков. Не веря своим глазам, Ойле прищурился, и, удостоверившись, что часы ему не врут, с горяча кинул в них своим рукописным трудом  толщиной в девяносто шесть листов. Он опять засиделся за своими «рассказиками», которые в скором будущем по мастерству должны были переплюнуть самого Эдгара По. А ведь знал, что завтра ему рано вставать и идти на работу, где его ждал новый стажер!  Зеленый мигающий свет потух вместе с громким ударом об ламинатный пол. Выпала батарейка. Ойле, тяжело вздохнув, потушил свет настольной лампы и улегся на диван. В течение получаса он пытался заснуть, ковыряя ворс обивки и считая овец, а затем количество дощечек, из которых сделан забор, через который прыгали эти самые овцы. Но сон не приходил.
В его бессоннице не было ничего необычного, кроме того, что пытался он заснуть в необычном месте. Точнее, у себя дома.
Конечно, был вариант отпроситься на пару дней, в шестой или седьмой раз похоронив свою бабушку Анжелину, все еще находящуюся в полном здравии и проживающую в австрийском Леобене. Но после увольнения «по собственному желанию» из страховой организации по причине «я заврался, извините, каюсь», больше к такому методу он не прибегал. Как ни странно, после каждого притворного оплакивания, бабуля Анжелина чувствовала себя куда более лучше. У нее даже прошли неврозы и хруст в конечностях.
Только к полудню Сид почувствовал себя живым. Пол литра кофе и горький шоколад, за которыми сбегал в соседнюю кафешку и магазинчик начинающий парикмахер Тод, сделали свое дело. Мистер Ойли разлепил глаза и стал более аккуратно стричь волосы клиентов, показывая стажеру мастер-класс от настоящего профессионала своего дела.
Монотонно бубнил включенный телевизор, рассказывая о буднях приморского города, то и дело раздавалось приятное щелканье блестящих ножниц, подравнивающих кончики выжженных волос миссис Хьюз (ей  бы прекращать заниматься таким издевательством, иначе  к  годам шестидесяти придется носить парик), шелестел глянцевыми страницами журнал модных причесок, находившийся в руках у Тода. Все было так тихо и умиротворенно, что Сиджи хотелось взвыть от этого спокойствия, но вместо него взвыла миссис Хьюз. «Уаааа»-раздалось на весь салон,  ножницы отрезали куда более длинную прядь, чем хотелось, журнал выпал из рук Тода, и все дружно посмотрели на экран телевизора.
-Бедная девочка! Как же так!-новость об исчезновении  Дженнифер Уоттс, которую чуть ли не захлебываяся, сообщал журналист, потрясла женщину.
-Я знаю ее мать, мы вместе учились в колледже, потом я иногда общалась с ее семьей. Бедная Эллис, столько потрясений для нее. Кошмар!
«Уммм, теперь я знаю, сколько вам примерно лет, а то вы все молодитесь и одеваете сюда более декольтированный топ»-подумал Сид, изображая на лице потрясение и сочувствие.  По статистике, ежеминутно на Земле пропадает человек. Так стоит ли обращать внимание на какую-то Дженнифер? Да, о ней  сейчас будет говорить весь город, и это огромный плюс, потому как болтовня о грядущих выборах мэра порядком надоела.
-Готово-отчитался Сид, стряхивая на пол белые останки выжженных волос миссис Хьюз. Та, быстро расплатившись, покинула салон.

Отредактировано Сиджи Ойле (2014-08-09 23:06:43)

Закончив недолгий разговор с Виктором — у детектива было не слишком много времени на праздную болтовню — Джон вернулся к работе над документами. Однако долго проработать ему не удалось. Что-то постоянно отвлекало его внимание, и, в очередной раз оглядев магазин, Джон наконец-то понял, в чём было дело. А было оно в потолке в дальнем углу магазина, который, прилично потемнев, начал напоминать облачное небо не в самый подходящий для пикников день. А спустя пару секунд до Джона донёсся звук капель, ударяющихся об пол — день явно не хотел заканчиваться тихо и благополучно. Сменив табличку на двери на “Закрыто”, и разумно рассудив, что главным приоритетом является сохранность книг, первым делом Джон перенёс книги на немногочисленные свободные полки в противоположном от бедствующего углу магазина, после чего разложил на полу несколько слоёв газет — газеты были в некотором роде ценны немногочисленными интересными статьями в них, но отдавать немалые деньги за ремонт старинного паркета Джону совершенно не хотелось. Занимаясь этими делами, Джон параллельно припоминал, чья же квартира находится над ним — за годы работы практически все жители дома хоть раз, да заходили в магазин, так что приличную часть жильцов Джон знал если не по именам, то хотя бы в лицо.
— Кажется там живёт пожилая чета...Бейли? Да, определённо Бейли. Последний раз они заходили ко мне с неделю назад, — привычка говорить с самим собой у Джона всё ярче проявлялась в последние годы.
Закончив работу по обеспечению безопасности ценного паркета, и ещё раз проверив, не забыл ли он перенести какие-то из книг, Джон, прихватив со стола старенький мобильный телефон, вышел из магазина и направился на второй этаж дома, параллельно набирая номер знакомого сантехника, и спустя минуту уже стоял перед квартирой, что располагалась над его магазином, нажимая на кнопку дверного звонка.

   Виолончелист был одет не совсем по погоде: поверх белой накрахмаленной рубахи серый свитер с лезущими из него нитками, шея прикрыта белым шарфом. Старые коричневые туфли пестрели небольшими царапинами от слегка неуклюжей походки. И только брюки выглядели относительно ново: совершенно не мятые, с усердно выглаженными стрелками. Впрочем, что оркестр, что прохожие, судя по всему, списывали его одежду на простуду.
   Изредка поглядывая по сторонам, Роджер брёл к намеченной цели. Еще пара кварталов, и он выйдет к центральному парку. Вместо кафе и закусочных ему встречались витрины с шикарными женскими платьями на пугающе-человечных манекенах, смежающиеся с магазинами детских игрушек, хозтоваров. Скидки, акции, кредиты – вот, что предлагала бездонная глотка алчного потребительства. Люди сами придумали эту схему, и она на удивление работала. Обвешанные пакетами дамочки в мини, в солнцезащитных очках, стали лицом человеческого порока – шоппинга. Излишество. Стремительные, как крокодилихи, почуявшие антилопу в своих водах, им лишь бы урвать кусок. Вечно недовольные, любят покомандовать и предъявлять претензии к обслуживающему персоналу, чувствуя вседозволенность из-за золотого «клиент всегда прав».
   Роджер встречал таких на улице день ото дня. Иногда ему хотелось громогласно заявить – «хватит!», вот только едва ли это подействовало бы. Менять установки общества, дать им стремление к прекрасному, а не излишествам – вот, что было его целью. Кроме того, в его кругу люди были поскромнее, что давало надежду на исцеление человечества. Впрочем,  его круг в основном состоял из бедных, аки церковные мыши, да стариков.
   Солнце то и дело скрывалось за неспешно тянущимися тучами, придавая магазинам, фонарным столбам и парковочным счётчикам некую серость. Тени сливались в одно безразмерное нечто. Лениво жующий фильтр от сигареты афроамериканец, сидящий под цветастым детским зонтиком со стойкой хот-догов, поднял глаза на прохожего, протягивающего купюру. С третьего раза он понял, что проситель хотел к своему хот-догу еще и латте. Плеснув на сосиску горчицу в лучших традициях порнофильмов, продавец начал шаманить над кофейным аппаратом, стоически нежелающим включаться.
   Поначалу Роджер вздумал пожонглировать футляром с виолончелью в одной руке и сдачей, хот-догом и бумажной чашкой во второй. Чернокожий продавец посмотрел на него как на придурка, и указал взглядом на пустое пространство на стойке, на что музыкант благодарно кивнул и, запихнув мелочь в карман, забрал пищу.
   В центральном парке было относительно людно. По узким каменным дорожкам то и дело сновали счастливые обладатели четвероногих друзей. И четвероколёсных. Лицо Роджера исказила боль, когда он услышал ультразвуковой  детский визг из одной коляски. И только было мужчина начал думать, что это – худшее, что в принципе можно было услышать, как его утверждение опроверг  истеричный голос мамаши, фактически не отвлекающейся от разговора по телефону:
- ТЫ МОЖЕШЬ ЗАТКНУТЬСЯ ХОТЬ НА МИНУТУ?!
   Кажется, это услышали все, включая несчастного продавца хот-догов в миле отсюда. Стремясь отвлечься от удаляющейся сирены, мужчина начал флегматично отщипывать с хот-дога крошки и бросать их подкравшемуся к его лавочке голубю. Уже спустя пару минут пространство перед его ногами превратилось в поле боя пернатых. Пока двое голубей дрались за особо толстый шмат хлеба, третий, чьи мозги явно превозмогли птичьи, скрылся с предметом спора.
   Нечто, отдалённо напоминающее синее НЛО, шлёпнуло в голодную свору, вынудив всех просителей стремительно ретироваться. Роджер потянулся за тарелкой отметив, что она просвистела довольно близко к его голове. За спиной послышался топот детских ножек. Мужчина обернулся и протянул игрушку малолетнему владельцу.
- Ой, простите, - культурно извинился веснушчатый егоза, - а Вы музыкант?
- Немного, - улыбнулся Роджер.
- Карл! Карл! – женщина, прибежавшая за сыном, глянула на щёки незнакомца, с видимым усилием преодолела какие бы то ни было эмоции на своём лице, и добавила, хватая мальчика за плечо, - пойдём, Карл.
   Иногда у Роджера складывалось впечатление, что люди  считают его прошедшую пять лет назад оспу чем-то заразным.

Отредактировано Роджер Флинт (2014-08-11 15:05:30)

Удар, пришедшийся по спине, повалил Сида на землю, а методичное избиение ногами заставило его пару раз перевалиться с боку на бок, закрыв руками голову, а потом ощутить на себе семьдесят килограмм навалившегося на него тела и все неровности асфальта под спиной.
«Только  не по голове!»-подумал Сид,  пару раз дёрнувшись, но  эти телодвижения никак не могли способствовать  его освобождению. Агрессор, в разы сильнее Песочника,  упивался беспомощностью Ойле, смакуя каждое мгновение своего доминирования над жертвой, которая то особо и не сопротивлялась. Что ни говори, а  уличный боец из Сиджи был никудышный, да и способностями своими при свете дня да на публике красоваться он не любил. Сжав зубы от боли и негодования, смешанные с сильной обидой, в первую очередь на себя самого, Сид чуть ли не рычал, ощущая, как скрипят на зубах частицы песка-серая дорожная пыль, запорошившая глаза, забравшаяся в волосы и испоганившая белую рубашку. Где-то вдалеке взвыли сирены, оповещая о скором прибытии серьезно настроенных полицейских.
Молодец, Тод. Идеальный напарник!
-Клевая у тебя татуха на шее-промычал Ойле. Звуки получались такими, будто бы он разговаривал, набрав в рот камней-Кто набивал?
Даже в сложной ситуации Сиду ничего не оставалось, как пробовать пошутить. Особенно, если он не мог вспомнить, чем же провинился перед этим молодым человеком, который так злобно сжимает в своих руках физиономию Песочника, будто хочет сломать ему челюсть. И тут его осенило. Татуировка.  Ну конечно! Под воротником рубашки ее особо не видно, а тем более в полутьме ночного клуба, но сейчас, когда ее рисунок так ясно проступает на коже, позволяя провести все нужные параллели. 
Сид. Больше. Никогда. Не будет знакомиться с чужими девушками в клубе.
-Между нами ничего не было-не мигая, очень честно заверил Песочник, и хотел было оправдаться, но доблестная полиция прервала его попытки, оказавшись на месте конфликта очень даже вовремя. Парень сбежал, оставляя Сида разбираться с  правоохранительными органами. К слову сказать, писать заявление по факту нападения Сид не собирался, решив, что атаковавший обидчика молодой человек захотел лишь припугнуть, дабы впредь неповадно было.
-Твою мать-сквозь зубы выругался мистер Ойли, поднимаясь с земли. Сид кряхтел и кривился, будто бы родился еще во времена великой депрессии. Он разжал кулак, высыпая на асфальт еле заметные частицы. Слишком много, чтобы так бесславно все истратить.
Места, куда пришлись удары агрессивного незнакомца, горели огнем, и, судя по всему, после себя оставят огромные еле заживающие синяки.  Но во всем происходящем есть большой плюс: мистер Риттер выделит ему парочку больничных, которые он конечно же истратит по назначению. Осталось лишь избавиться от надоедливых полицейских, желающих то ли помочь, то ли взбесить своей излишней дотошностью. Нет, Сиджи не нужна помощь, с ним все нормально.

На звонок в день никто не отвечал. Впрочем, одной из возможных на то причин была приоткрытая дверь, чего Джон не заметил сразу: его мысли были настолько заняты планированием возможных передвижений шкафов и полок в магазине на время ремонта труб, что на окружающую действительность внимания попросту не хватало. Прислушавшись, и не услышав из квартиры ровным счётом никаких звуков, Джон приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. В небольшом коридоре, что шёл напрямую от входной двери к комнате горел свет, явственно сообщая о том, что в квартире кто-то есть, или же был совсем недавно. Сквозь дверной проём в конце коридора было видно часть комнаты, обставленной в несколько старомодном стиле: у дальней стены комнаты стояла софа со слегка выцветшей обивкой, покрытая геометрическим орнаментом, а перед ней стоял невысокий журнальный столик из тёмного дерева с резными ножками. На стене над софой висела картина, на которой, кажется, был изображён осенний пейзаж — с такого расстояния сложно было разглядеть детали. Не смотря на то, что Джон видел лишь небольшую часть комнаты, уже по этим немногим предметам создавалось впечатление, что время для этой квартиры остановилось лет сорок назад. Впрочем, припомнив хозяев квартиры, Джон улыбнулся про себя: подобный интерьер идеально подходил им. Джон уже собирался было зайти внутрь, когда за его спиной раздались шаги и тихий, чуть хрипловатый голос.
— Мистер Сидней? Вам что-то нужно?
Обладателем голоса был невысокого роста седоволосый мужчина лет шестидесяти пяти,
с лёгким удивлением глядевший на Джона сквозь толстые стёкла очков в металлической оправе. Как несложно было бы догадаться, это был один из хозяев квартиры, около входа в которую стоял Джон — Вильям Бейли, профессор психологии из местного университета.
— Прошу прощения, мистер Бейли, никто не отвечал на звонок в дверь, потому я заглянул внутрь. У вас, похоже, где-то прорвало трубу, и прямо сейчас добрая четверть моего магазина залита водой, — Джон решил на время оставить без внимания причины того, что дверь в квартиру была не заперта, перейдя сразу к главной теме.
— Ох, неужели? Странно, у нас вроде бы не было никаких проблем, — удивление на лице Вильяма сменилось беспокойством, и тот поспешно направился внутрь квартиры, к телефону, стоящему на столике в коридоре, — Проходите, нужно поскорее всё проверить, а я пока вызову сантехника.
— Я уже это сделал, не беспокойтесь, он будет здесь минут через десять, — Джон жестом остановил пожилого профессора, — Мне нужно передвинуть несколько шкафов в магазине, пока с ними ничего не случилось, так что если найдёте причину проблемы — просто позвоните, у вас должен быть телефон моего магазина.
С этими словами Джон поспешно направился обратно, заодно прикидывая, куда же можно будет перенести книги, не уместившиеся на пустых полках — сейчас они были сложены на столе, но места для работы там не оставалось теперь вовсе, а складывать старинные издания на полу, рискуя испортить обложки и переплёты было бы глупо.

Уже как третью репетицию подряд Амели чувствовала себя не очень уверено. Каждый раз она старалась изо всех сил выложиться по полной, и, кажется, слишком устала. Ее подводили пальцы, дыхание и вечно сползающие очки. Пару раз она ловил на себе недовольный взгляд Винсента, а слишком резкий взмах его дирижерской палочки невольно приводил девушку в неосознанный внутренний трепет. Амели молила время бежать как можно быстрее, буквально заколдовывая блестящую стрелочку наручных часов своей соседки, чтобы эта очередная изматывающая репетиция наконец завершилась. Больше всего на свете Майлз боялась потерять веру в себя, свои силы и в свою музыку, которая плавным течением нот объединяется в чувственный концерт единого целого. Каждый из собравшихся здесь абсолютно разные люди, с разными мыслями, темпераментом и взглядами на свою работу, но вместе они фактически неделимы.  Дирижерская палочка Винсента легким взмахом стирала личное, оставляя лишь искомый чистый трепетный звук. В этом была особая магия. Каждую репетицию девушка сражалась сама с собой, подавляя желание закрыть глаза и сыграть так, как подсказывает ей ощущение, а не действовать под гипнотическим влиянием управляющего всем Винсента. Это был единственный человек, который умел общаться языком жестов и мимики так же хорошо, как и посредством обычных слов.
В зале смолкли последние звуки скрипок, образовалась короткая пауза... и зал оглушили аплодисменты. Здесь кончалась музыка и начиналась мышиная возня, копошение, спешные сборы и еще пока робкие шушуканья. В говорливый поток слов они превращались за дверьми зала.  Еще не успев спрятать в футляр свой инструмент, Амели вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд, который во время репетиции был не так ощутим. Точнее сказать, совсем не ощутим. Находясь в переходной стадии возвращения в окружающую действительность, заполняющуюся бытовыми проблемами, спорами и извечной спешкой, она, не задумываясь, повернулась в сторону смотрящего, разглядев среди собирающихся музыкантов Роджера Флинта, тут же отведшего взгляд. Амели не придала этому никакого значения. Мысли о насущном уже вернулись в ее сознание, напомнив, что ей сегодня нужно успеть заплатить за съёмное жилье, закупить продуктов на пару дней и присмотреть новый утюг. Предыдущий уже отработал свое, перестав нагреваться.
Почти не слышно попрощавшись со всеми, Амели выскочила на улицу, как обычно пряча очки в сумку. Хозяйка ее квартирки жила всего в паре кварталов отсюда, что было очень удобно. Остановившись на пару секунд, Майлз сделала короткий звонок, удостоверившись, что ее уже ожидают и направилась к миссис Томас. Еще на подходе девушка почувствовала, что ее пятки горят огнем, а виной этому были новые, еще не разношенные туфли, опрометчиво надетые на босу ногу. Передав деньги улыбчивой Джессике, Амели доковыляла до аптеки, прикупив там несколько упаковок лейкопластыря. Самым логичным для нее стало дойти до парка, расположиться где-нибудь на скамеечке и провести операцию по спасению своих ног, иначе все дальнейшие планы Амели были бы перечеркнуты такой банальной проблемой.
Одна пятка была заклеена так, будто Майлз изодрала ее в кровь и более не могла ходить. Только-только она собралась распечатать очередной лейкопластырь (его размер был таковым, будто бы его отрезали самые жадные люди на Земле), как ее внимание привлек истошный вопль какой-то мамаши. Впрочем, привлек он всех собравшихся, заставив искренне посочувствовать бедному ребенку, у которого были все шансы вырасти нервным заикой. Сощурившись, Амели несколько секунд разглядывала разворачивающуюся на некотором отдалении от нее картину, заметив и самого мальчика, и его нервную мать и Роджера Флинта, кормившего голубей кусочками булки. Подходить к нему она не собиралась, они практически никогда не общались друг с другом, ограничиваясь банальными фразами приветствий и прощания, и тот факт, что он полностью поглощен кормлением пернатых, вполне устраивал ее. До тех пор, пока незнакомая женщина не заторопила своего сына, решившего пообщаться с дядей музыкантом. Пусть даже Амели не видела ни мимики мамаши, ни в полной мере различала интонацию ее слов, но совершенно точно знала, какой эффект на нее произвело лицо Роджера. Девушка закусила губу. Спешно надев туфли, Майлз пересекла газон, наплевав на запрещающую табличку и как-то виновато улыбнувшись, тихо поприветствовала мужчину.
-Хорошо сегодня отработали-очень дежурно произнесла она, особо не раздумывая, с чего бы начать разговор, но преследуя одну единственную цель, доказать тем, кто искоса поглядывает на Роджера, что ничего страшного в его лице нет.

   Вновь переключившийся в режим пустого созерцания, Роджер был  малость ошарашен, когда услышал обращение к нему. Он повернул голову лишь дабы узреть рыжеволосую незнакомку. Вскочил с лавочки, повинуясь нормам приличия. И только спустя пару секунд, когда до него постепенно начал доходить смысл сказанного, мужчина увидел в незнакомке Амели Майлз. Что более послужило тому: отсутствие отчасти скрывающей черты лица овальной оправы, или же внеоркестровый мир? Пожалуй, и то, и другое.
   Всё это время Роджер чётко разграничивал город и концертный зал. Это было два разных кусочка паззла, которые никак не могли сосуществовать. Царство бурлящих эмоций и серый мир тянущегося по дороге транспорта, безликих людей. В котором пропадал всякий вышедший из зала, пропахшего старой мебелью и лаком. И только чудом они могли найти дорогу обратно, не затерявшись среди миллионов забытых теней.
- Да, было чудесно, - спохватившись, ответствовал Роджер, - присаживайтесь, Аме… мисс Майлз.
   Вальяжно расположенный на оставшейся части лавки чехол с виолончелью с укором смотрел на владельца. Роджер без лишних сантиментов, но с привычной для всякого музыканта бережностью опёр инструмент об уголок меж спинкой и подлокотником и уселся. В его голове витала паническая мысль о том, что он совершенно не знает, о чём бы заговорить.
   Он начал перебирать всевозможные варианты. Самым очевидным было бы заговорить о погоде или работе. Роджер мог бы, к примеру, сравнить оперу с кинотеатрами, на которые, к несчастью, в современном мире спрос больше, пусть и вкладываемые в сценическую постановку силы несоразмерно выше – театр не терпит ошибок. Но тут же себя одёрнул: сразу говорить о предпочтениях – дурной тон. Ведь если окажется, что их взгляды слишком разнятся, наладить контакт и впредь будет куда сложнее. Да и к тому же, Роджер не отвергал однозначно какое-либо проявление искусства, порой он и сам покупал билеты в кино. Правда, был еще один не особо приятный фактор – нужда в этих неудобных 3D-очках. И тут мужчину осенило. Он вспомнил, что Амели во время репетиций пользуется очками. Наверняка ей и подавно несподручно смотреть фильмы «на большом экране».
- Если очки так мешаются во время игры, то почему бы не отказаться от них? Играть по памяти, подстраиваться под общий лад.
   Ляпнул, прежде чем подумать. Мало того, что эти слова подтверждали его пристальное внимание по отношению к рыжеволосой девушке, так он еще и сразу с советами полез. К тому же, малоэффективными. Как минимум во время разучивания новой пьесы это слишком обременительно, не говоря уж о том, что для этого самого подстраивания под оркестр без указаний дирижёра нужен превосходный слух. И тут уж не поможет даже вслушивание в первую скрипку, нужно чувствовать весь ансамбль.
   Теперь вариант с кинотеатрами казался ему не таким уже и плохим. Роджер перевёл взгляд от её лица на сжатый в руке бумажный стаканчик. Холодная жижа неоднородного цвета, еще недавно гордо называемая «кофе», плескалась на дне от круговых движений. Мужчина пытался подавить лёгкий конфуз от собственных же слов, переключив внимание на высокоинтеллектуальное занятие - расплескивание пены по стенке стаканчика и снятия её же мутной серо-коричневой жидкостью.
- Оркестр – чудесное место торжества человеческого единения душ. Но в нём есть и свои недостатки. Отдаваясь общему порыву, напрочь перечёркиваешь индивидуальность. Полагаю, многие подумывают о сольной карьере. Что насчёт Вас?
   Мужчина выбросил опостылевший стаканчик в урну, сел на место и пытливо взглянул в девичьи глаза чудного изумрудного цвета. Он в который раз отметил для себя как сильно меняются черты лица людей в очках и без. Особенно, нос. Носами    Роджер всегда интересовался более всего. Горделивыми, суровыми с горбинками. Хитрыми крючковатыми. Аристократическими прямыми. Детскими курносыми. Да, музыкант был истово уверен – некрасивых носов нет. Зато есть характерные. Что же касается внешности Амели, то на его неискушённый взгляд у неё всё весьма гармонировало.
   Мужчина улыбнулся своим мыслям. Но тут же вспомнил, как его мимика воздействует на эти бесчисленные маленькие ямочки на щеках и одёрнул себя. Десятки маленьких растянутых дырочек. Кошмар трипофобов, коих, навскидку, в обществе как-то многовато.

Отредактировано Роджер Флинт (2014-08-17 14:21:50)

Наверное, глупо было вот так подойти к человеку, который, наверняка, не настроен общаться и заговорить, представляя себе, что совершаешь великую миссию по его спасению от негативного общественного мнения. Присаживаясь рядом, Майлз не спешила продолжить разговор, разглядывала носки туфелек, разглаживала образовавшиеся складки на юбке, пару раз улыбнулась, как всегда поджав губы. У нее были все шансы окончательно сформировать о себе мнение, как о человеке, живущем далеко за пределами этой реальности, где-то в своих мыслях и мечтах. Вспоминая фильмы и типичные ситуации, в которых два интровертных  человека, наконец, решаются нарушить обет молчания, девушка задумалась, тщательно скрывая это поисками телефона в объемной сумке, в которой не только мобильный можно было потерять, но и половину своего гардероба. Ей пришел на ум совет поговорить о погоде, вспомнились старые-добрые девичьи дневнички с анкетами, в которых интересных вопросов о дружбе, любимых блюдах и книгах было куда больше, чем в данный момент в голове у Амели. Но Роджер спас ситуацию. 
-Они дисциплинируют-выдохнув, сказала девушка, уцепившись за брошенную фразу, как за спасительный круг. Вопрос не показался ей неуместным, ведь они так долго вместе играют в одном оркестре, что заметить такую особенность ее поведения  было просто невозможно.
-Нет, я конечно же помню все ноты наизусть! А за время, которое играю в оркестре, выучить даже новые партии для меня не такая уж и сложная задача-Амели бросила короткий взгляд на стаканчик, что вертел в руках Роджер. У нее возникло маниакальное желание отнять сей надоедливый объект и скорее выбросить. Он отвлекал, а плескающая жидкость норовила покинуть бумажные края, что грозило конфузом.
-Я не столько слежу за нотами, сколько за окружающим миром. Это не дает мне уйти в себя и противиться воле Винсента. Думаю, вы меня понимаете-подхваченная профессиональная тема немного раскрепостила Амели, и, судя по всему, мистера Флинта. Пока Роджер говорил, она, сощурившись, будто японская девочка, рассматривала его задумчивое выражение лица, задаваясь вопросом: действительно ли ему нравится тема разговора или она всего-лишь для него как «беседы о погоде»?
-Погоня за индивидуальностью-это потакание собственному эго...-начала было Майлз и вовремя остановилась, поняв, что может свернуть совсем в другую сторону. Ее иногда пробирало на философствование, чаще всего горячие дебаты проходили дома, перед зеркалом. Спорила Амели сама с собой, но, похоже, старалась разобраться со всем миром.
-Признаться честно, мне кажется, что гобой не так уж и приспособлен к соло. Он приносит нужное звучание в произведение, но чтобы донести до слушателя все красоту музыки, у него должна быть либо пара с фортепиано, как универсальным аккомпанементом, либо со смычковыми, например «Соната Соль-мажор» Георга Генделя. Так что о сольных выступлениях я не думаю, мне вполне хватает моей игры дома. Для соседей. Ночью-Амели попыталась пошутить, но ее шутка оказалась провальной. И, либо из-за вежливости, либо под влиянием каких-то иных, пока что необъяснимых причин, Роджер пару раз улыбнулся.
-А неужели у вас возникали мысли уйти в сольную карьеру?-фраза получилась очень эмоциональной, а предположение абсолютно нереальным. Все же, как полагала Амели, для таких молчаливых интровертов, как они, лучше чувствовать профессиональное единение, чем быть абсолютно разобщенные с этим миром.

Удивительно, но в толпе каких-то подростков какое-то время незаметно болтался прекрасный бородатый брюнет с карими глазами. Впрочем, у него была своя траектория и потому он довольно быстро пошел параллельным курсом, но отдельно от флешмоба. Его просто как-то случайно подхватило, а после этого отпустило.
Поверхностный взгляд не заметит, чем же Фрэнк отличается от этой толпы – тоже же бредет в чем-то светлом. Но при более детальном рассмотрении начнут всплывать кучи отличий. Во-первых, мужчина был обут в блестящие черные туфли. Во-вторых, светлой одеждой являлся белоснежный медицинский халат, а не просто какая-то майка. Из под этого халата внизу выглядывали штанины черных брюк, а между бортов был ясно выделялся черный жилет с серебряной цепочкой, тянущейся к нагрудному кармашку. На этом самом медицинском халате болтался бейджик, подтверждающий, что Фрэнк является медбратом местной клиники. Третьим по счету, но не по значению отличием являлось то, что брюнет был совсем не так позитивен, как местная молодежь. Он разве что носом не клевал и слушал окружение исключительно вполуха.
Фрэнк только что отсидел положенное время на смене. К сожалению, день вышел ну совсем не свободный и пришлось эту смену много чего сделать. На одной руке до сих пор осталась резиновая перчатка, которую медбрат забыл снять. Также он оставил на себе халат, а еще забрал с собой почему-то чашку с кофе, на которой было написано «Кофеин дешевле Прозака».  Лишь пройдя приличный участок пути до своего дома, и испытав необходимость закурить трубку, он осознал, в каком виде он покинул свое место работы. Однако, как настоящий мужик, Егер решил, что возвращаться – не комильфо, и потому пошел дальше, как будто все так и задумано.
Бредя через парк, он вдруг осознал, что прямо по курсу кто-то стоит и уже думал обойти препятствие, как вдруг понял, что преградивший ему путь человек что-то говорит. Вынув дымящуюся трубку изо рта и проморгав пару раз, Фрэнк сфокусировал взгляд покрытых красной сеточкой глаз и увидел какую-то девчушку, которая что-то говорила ему. С трудом переварив услышанную фразу о каком-то Едином, и запив ее парой глотков кофе, медбрат оглядел незнакомку с головы до ног. До босых ног. Оглянувшись, Фрэнки увидел, что вся эта орда подростков ходит по парку без обуви. Наступил кратковременный шок, который сменился неожиданным, достаточно громким смехом. Медбрат хохотал, правда, совершенно беззлобно и по-доброму. «Ух ты. Да тут, я смотрю, просто какая-то офигенная группа людей, которая обменяла здравый смысл на религию! Это должно быть интересно.» Брюнет немного оживился и выдал ответ.
-Я буду ликовать куда больше, если ваша толпа окажется в клинике с заражением крови и подкожными паразитами в ступнях не в мою смену.
Сказано это было достаточно громко и четко. Не то, чтобы Фрэнк имел желание провоцировать людей или издеваться, нужные слова появились совершенно спонтанно. Благо интонации были достаточно спокойными, не язвительными, вообще без малейших признаков негатива. Все очень спокойно и добродушно. Можно было выяснить, как на это отреагирует вся эта орда, дабы понять, насколько сильно людям мозги разъело. Если сочтут за провокацию или ответят какой-нибудь благочестивой фразой, мол, Бог защитит их от болезней, значит все грустно. Если одумаются и наденут обувь – тогда может еще не все потеряно. К религии на самом деле Фрэнк относился весьма и весьма лояльно. Идея дополнять картину мира какими-то не подкрепленными убеждениями чисто ради определенности в мировоззрении – это здорово. Но вот подменять здравый смысл, в частности, санитарно-гигиенические нормы верой в бога – это полный кретинизм.
Решив, что развивать тему все равно лучше не стоит, медбрат вернул дымящуюся трубку в рот, затянулся табаком, аккуратно обогнул девушку и неторопливо пошел дальше, украдкой поглядывая по сторонам, изучая окружающих людей.

Отредактировано Frank Jaeger (2014-08-23 11:40:44)