Сонливость, казалось, нельзя было ничем исправить. Даже кофе не помогал. Что особенно приятно было – так это то, что при возвращении домой он не будет просто отдыхать пару дней, а вместо этого будет заявляться в еще какую-то компанию. Фрэнк достаточно высоко ценил свой комфорт, но количество денег, которое предлагалось за временную подработку, было слишком велико. Будучи верным сыном капиталистического общества Егер просто не имел прав упускать такой шанс. Да, он эти дни будет спать, приходить на работу, вкалывать как проклятый и снова спать по возвращению домой. Главное всегда помнить, куда надо приходить в тот или иной день  и не опаздывать. Фрэнк, конечно, тот еще лентяй и халтурщик, но за такие деньги можно и постараться несколько деньков.
Его ли окрикнула какая-то девчушка или кого-то еще, Фрэнк не стал разбираться, даже голову не повернул, а продолжил пить кофе. Нужно было, по-хорошему, снять эту дурацкую резиновую перчатку с руки, но сделать это при наличии кружки нереально – не хватит конечностей или есть риск разлить горячий напиток по окружающим людям. Потому он шел с этой белой резинкой на руке, словно так и задумано. Лишь когда на боковом зрении замаячила какая-то фигурка, Фрэнк остановился и повернулся к очередному нарушителю его личного пространства. Этим нарушителем оказалась какая-то миленькая девчушка невысокого роста и с какой-то яркой шевелюрой. Кого-то она напоминала Фрэнку. Однако долго вспоминать не пришлось, на кого эта милая особа была похожа. Была похожая  очаровательная девица с лицом, не омраченным присутствием интеллекта, которая была официанткой в баре, в который часто наведывался молодой музыкант. Фрэнк никак не мог забыть то мимолетное замечание о музыкальных вкусах девушки, которое привело, в общем, к довольно логичному исходу.  Однако чего ковыряться в прошлом. Егер с широкой улыбкой выслушал замечание девчушки о его росте и решил симметрично ответить.
-А ты низенькая. Тоже неплохо выглядишь.
То, что юное создание тоже было босиком, лишь забавляло медбрата. Он всегда считал, что какой бы хорошей не была иммунная система, а также какими прекрасными бы не были возможности защиты от негативного воздействия со стороны окружающей среды, человек все равно будет болеть и получать травмы по причине собственного идиотизма. Нет, в самом хождении босиком ничего плохого не было. Просто это надо делать в подходящих местах, к примеру, на пляжах или на дикой природе. Гулять босиком по асфальту или плитке – удовольствие сомнительное, а шанс получить какую-то гадость в ногу – достаточно высок, как казалось Фрэнку.
-Спасибо – разглядев название конфетки и признав, что уже когда-то ел что-то подобное, медбрат, не особо задумываясь, закинул сладость в рот и запил ее горячим напитком. Чужая доброжелательность редко когда его смущала или заставляла задумываться, да и паранойей мужчина не страдал.
-Нет, пожалуй, не буду присоединяться. Я каждую неделю вытаскиваю из стоп пациентов какую-то гадость и промываю другие повреждения в тех же местах. Думаю, ты можешь догадываться, насколько привлекательно в моих глазах выглядит идея прогуляться босиком.
«В этом понимании врачом быть вообще ужас. Пусть я вижу в основном только всякие приколы с травмами, а также поверхностные симптомы различных распространенных заболеваний. А врачи же знают тонны различных проблем, которые возникают по самым разным причинам. После этого им, наверно, приходится огораживаться от всего подряд».

Обильно окуривая место на стоянке, Грейвхув внимательно следил за полицейским участком. В такое смутное время копы бегали, как рабочие муравьи, желая урвать кусок по-крупнее. Но вовсе не деятельность представителей правопорядка беспокоила случайного свидетеля...

Как и многие прочие, Джек периодически проявлял инфантилизм, включая веру в «Американскую мечту», где главным героем являлся  всемогущий доллар. Можно сказать, дела шли не очень, но дело с малышкой Уоттс всех оживило! Подняло на уши округу, и вечно голодным волкам из СМИ нашлось чем поживиться. Вот только дела не шли от этого лучше. Вера в «Американскую мечту» в действительности не была такой уж привлекательной; не обладала, по мнению Хайды, отточенностью форм и последовательностью, которые сопутствуют всякой мало-мальски притягательной вещи.
С Анной они получили по пятьдесят долларов от тетки-бухглатерши и двинули покорять город. Как двинули...Столкнулись в проходе с новенькой, девицей, надо сказать, недурной, на появление которой Анна отреагировала однозначно, а потому гордо выскочила в дверной проем, едва ее спутник тронул растопыренными пальцами дверь. Об адепте «Квинсмут Гералд» ни Джек, ни его атташе не говорили, хотя по одному виду мисс Андерс можно было понять, насколько она обрадована видимой победой в неравной схватке. И почему схватке? И какая, черт возьми, она неравная?
На те немногие фразы, что Анна произносила, то поднося ко рту тонкую сигарету, то облизывая свеженакрашенные губы, квартерон отвечал молча, изредка кивая. Ему это дело Уоттс не казалось таким привлекательным. И дом миссис Уоттс, по правде говоря, тоже. К тому же Анне пора было влететь в мир настоящей журналистики в одиночку. Вот пусть и влетает. Энтузиазма у малышки хоть отбавляй, сердобольная улыбочка — в наличии. Если представится возможность, то родителям пропавшей будет куда как приятнее общаться с той, что немногим старше их несчастной дочурки. Вот и порешили. Коротко описав план действий фаворитке, увидев в ее оленьих глазенках остатки ночной похоти, Джек поспешил к машине. Андерс — девочка при хороших и благообразных родителях — взяла свою, получше, и двинула к Сырому Холму.
Иногда неплохо иметь напарника, растить его, смотреть, как оный крепнет и набирается опыта, но иногда так же приятно отложить все проблемы на плечи юности и отойти от дел. Хотя бы на время!
Настроение было средней паршивости; хоть Грейвхув редко испытывал недовольство от недосыпа, сейчас наступил именно такой момент. А все от неуемной девчонки! Пусть сама шляется в темное время, пока нормальные люди спят…Или творят, как в случае с Джеком. Творил он, в общем-то, полный беспредел! На днях получил целый листок промокашки с сильнейшей кислотой и хотел бы посвятить ему поэму…А не тратить все свободное время на обхаживание какой-то длинноногой девчонки. Как с цепи сорвался, ей богу!
Выкроив время, чтобы подумать, Джек направил «Монстра» к центру, где планировал купить сигарет и, может быть, узнать, что за придурок разнес витрину магазина. Сведение пришло в редакцию полчаса назад, и можно было успеть «на горяченькое». А если поторопиться - наведаться к дому безутешных родителей.
Будучи еще не мистером Грейвхуфом, но Джеки-боем, наш герой частенько составлял планы, своего рода расписания на день: приятно было ставить напротив выполненных и аккуратно выведенных прописью пунктов жирные галочки. Но когда матери не стало, Джек отказался от милой, благообразненькой привычки. И сейчас вынюхивал хоть какой-нибудь сигаретный прилавок, чтобы не лезть в разоренный неким недоброжелателем магазин. Хозяин может захотеть устроить пиар-акцию, тогда не отвертишься, придется брать пару блоков наперед, чтобы у очередного грека появилась своя целевая аудитория.
Притормозив у булочной-кондитерской, Джек выбрался наружу, резко оторвавшись от сиденья водителя. Оглядев заведение с привлекательного вида пирожными в витрине, Хайда решил прихватить на обратном пути что-нибудь и Анне. Запахов он не чувствовал, но был уверен в том, что сейчас, поутру, от заведения исходит божественный аромат свежей выпечки.
Быстро преодолев проезжую часть вброд, Грейвхув направился к вожделенному закутку с мизерным окошечком, из которого слышались звуки радио. Опять что-то по поводу пропавшей девчонки, конечно же.
Выложив уместившемуся в каморке продавцу двадцатку, квартерон устроил локоть на небольшом выступе у окошка выдачи и наскоро осмотрел улицу. К парикмахерской неподалеку подлетел какой-то незнакомый тип, на что Джек только шмыгнул носом. Но когда раздались приглушенные голоса — посетитель не успел прикрыть дверь — журналист моментально оживился. Приняв мелочь у ларечника и взяв пачку «Кэмел», случайный свидетель застыл в паре шагов от заведения, где происходило все интересное. Разнесет ли спринтер голову какому-нибудь посетителю парикмахерской? Станет ли это актом отмщения? Привлекательные перспективы захватили сознание Грейвхуфа, и он поддался, на ходу выхватив сигарету из свежей пачки и прикурив ее беспорядочно мельтешащим язычком огня. 
Дальнейшее происходило невдалеке, но в проулок, куда направились все участники действа, Джек решил не соваться. Он двинул через проходной подъезд в ближайшего здания и, услышав возмущенный оклик, брошенный в спину какой-то грузной матроной с настоящим глазированным тортом вместо шиньона, преодолел остаток пути с норовистостью варвара. Оказавшись в переулке, неутомимый ищейка свежатинки хотел было глянуть в проем, где разворачивалось представление, но переоценил возможности нападавшего и медлительность местных служб правопорядка.
Разъяренный мужик смылся с места преступления с пугающей скоростью, однако бита стала весьма ярким опознавательным знаком. Слушая из приоткрытой двери недовольное бухтение матроны, колеблясь, Джек пытался определить верное направление.
Наконец возмущенная бегемотиха все же вытолкала чужака со своей территории, буквально отбросив его немощное тело к соседствующей с черным ходом стене. Дверь с железным грохотом захлопнулась; окинув взглядом жертву и пришедшего на выручку полицая, Грейвхув выбрал для себя инверсную сторону. Все и так пошло не по плану, так с чего бы это останавливаться?
Тень придурка мелькнула в противоположном проеме, за левым боком слепого, по причине наличия внутренних дворов, дома, туда же поспешил журналист. Ему повезло остаться незамеченным. Удача нынче благоволила жалкому человечку, а он гнался за неприятностями с любознательностью бойскаута. Спустил со сварки интуицию, но стать очередной жертвой буйного помешанного с битой не хотел, потому проводил нападавшего лишь до очередного поворота - да держась на почтительном расстоянии от оного -  перед которым осталась вовсе не желчь и не сытный завтрак, но кровавое месиво. Неприятный момент. Придурок мог мстить всему свету за рак легких последней стадии? От осознания или боли? Джек пока не решил, но брать интервью у преступника не решился.
Потерпевший, хоть и не казался столь же привлекательным лицом— ох, если бы Хайда знал, во что ввязывается! — выглядел куда более достойным собеседником. Но тут уж действовал принцип «поспешая, но медленно». Обойдя дом, часто оглядываясь, квартерон вернулся на оживленную улицу. Героя дня уже увезли в участок. Вторая сигарета стала малой долей вознаграждения за пробежку...

— Сэр? Сэр! — как торгующий из-под полы, обратился Джек, в несколько шагов преодолев разделявшее их расстояние. Жертва не казалась ему сколь-нибудь раздосадованной произошедшим. Может, тайком ото всех мистер Пострадавший принял несколько таблеток касанакса? Почему бы и нет! Достойный представитель светского гуманизма: выглядит молодо, одет, не считая следы нападения, неплохо. — Позволю себе вас побеспокоить, сэр.
В отличие от потенциального собеседника, Джек казался более монолитным: плотная черная рубашка выглядела заскорузлой, черные джинсы — вылинявшими и безбожно растянутыми, образ кое-как освежали ремень с массивной пряжкой и пряжки же на новых «казаках», смоляная шевелюра, давно немытая, была убрана в хвост, на нахмуренном лбу громоздились темные очки в роговой оправе, как у шпиона или битника.
— Видел вашу неприятность, — сказал он тоном достаточно бытовым, чтобы предположить, что произошедшее ничем не хуже засорения раковины. —  Полагаю, по случаю у вас появилось свободное время, а местные СМИ всячески заинтересованы в столь драматических историях. Сначала битая витрина, теперь нападение на человека… — Джек сделал круговое движение рукой с медленно тлеющей папиросой, будто окуривал тротуар перед участком кадилом.
— Как считаете, этот тип совершил это из нелюбви к витринам, или вы стали случайным объектом мщения? Мистер…?

Отредактировано Джек Грейвхуф (2014-08-29 09:31:03)

Мириам знобило. В этом году все началось как-то рано: до конца лета еще далеко, но ей стремительно становилось хуже. Когда телефон прерывисто завибрировал, Мириам дернулась так, что мышка с грохотом выпала из её рук. Кого там принесло?
«Фен. Скорость. Дорого». Номер скрыт.
Они издеваются? Да, определенно, они издевались.
В бессмысленном, на первый взгляд, послании содержалось вполне структурированное, ёмкое коммерческое предложение. Деньги в обмен на однодневную поездку в другой филиал ада, где показывают чуть более интересное кино.
Мириам отправила в рот горсть совсем не тех таблеток, что действительно могли бы выдернуть её из этого дерьма, и достала из ящика стола давно откупоренную бутылку. Поболтав ею из стороны в сторону, патанатом пришла к удовлетворительному выводу и залпом опрокинула в себя остатки выдохшегося пива. Пиво она не любила, но уж что есть. Женщина сползла вниз по стулу, отчего ее подбородок почти уперся в столешницу, и потерла глаза. Битых два часа она попеременно копалась в бумажках и печатала, а отчет все не кончался. Эту часть своей работы Мириам ненавидела больше всего, но Гордон, старший патологоанатом, которого она предпочитала считать напарником, имел право спихивать подобное на практиканта. И активно этим правом пользовался.
Мириам с тяжелым вздохом вернулсь в сидячее положение и уставилась в монитор, рябивший таблицами. Бросив тоскующий взгляд на кипу неразобранных бумаг (она уменьшается, вообще?), женщина пробормотала «ну ладно» и вновь бегло застучала по клавишам.
Новая порция вибрации - на этот раз, настойчивой, как девочки-скауты с их сраным печеньем - вновь застигла Мириам врасплох. Патологоанатом с чувством выругалась и раздраженно ткнула на кнопку приема вызова. Сегодня мир явно не собирался оставлять её в покое. А стоило бы.
К счастью, особенного участия разговор не потребовал. Мириам представилась. Следующие несколько минут она провела молча слушая и время от времени меняясь в лице.
Случилось вот что: Коннор напился. Само по себе это не было новостью, даже если бы выяснилось, что в этот раз коньяк он заливал в задницу. Но сейчас дела Коннора были действительно плохи. Всю ночь судебный эксперт обнимался с толчком (удивительное дело для его закаленного организма), кое-как дополз до кровати только к утру. Жена ушла к матери, младшего забрала с собой (зачем это-то рассказывать?). Не могла бы она, доктор Кетер, заменить доктора Коннора на выезде? Гордон против не будет.
Не отнимая от уха телефон, Мириам пристально посмотрела на таблицу. Нужно было сделать еще половину или около того.
- Еду.
А она всего-то выпила с ним пару раз. Что заставляет людей записывать тебя в друзья после первой же пьянки?
**
Меррит Паркуэй, так называлась это место. Хорошая многополосная дорога со множеством съездов, сворачивающих в лес. На один такой съезд и юркнула служебная машина.
На улице было довольно жарко, но патанатом этого будто не замечала. Задернув борты тренчкота поплотнее, она вышла из машины оперативников, к котором удалось сесть на хвост. Специально послать за Кетер машину Коннор, конечно, не догадался, а её видавший виды мерс пылился в автосервисе уже пару месяцев. Время от времени оттуда звонили. После пятого или шестого звонка Мириам выучила номер и перестала брать трубку. Телефоны она не записывала почти никогда.
Мириам не бывала на природе... давно. Точную дату она бы не вспомнила, даже если бы сильно постаралась. Последний год она провела на маршруте дом-работа, с погрешностью в виде посещения баров. Тем страннее было видеть золотисто-бурые пятна жухнущих листьев, разливающиеся по кронам. Выходит, не только Мириам чувствовала знамения рано наступающей осени, недоступные пока для большинства.
Они углублялись в лесок, состоявший из множества лиственных деревьев. Земли видно не было, зеленые иглы травы глядели из толстой шубы прошлогодних листьев. Удивительно тихо. Всего пятнадцать минут пешком от трассы - и даже редкие звуки, долетавшие до ушей шедших, стали далекими, призрачными. Отсыревшая листва под ногами почти не хрустела.
Мириам сразу поняла, когда они добралась до места. И дело было не в ядовито-желтой ленте, опоясавшей периметр. Поляна напоминала сцену театра: деревья расступились, давая дорогу тускнеющему дневному свету. Немного левее центра поляны рос огромный дуб. Мириам запрокинула голову, пытаясь нащупать взглядом крону. Где-то там... Нет, её обзора не хватало.
А вот и оно. Тело, искусно обвязанное тонкой веревкой (или веревками?), мерно покачивалось на налетевшем откуда-то ветру.
«Как кокон.»
- Ваш пропуск? - все напряжены, взгляд у офицера свинцовый. Ещё бы. Такое. Здесь.
Мириам остановилась перед желтой лентой, как вкопанная. А, бл*дь, действительно - её пропуск? Этот довольно ожидаемый поворот событий она выпустила из виду.

Отредактировано Мириам Кетер (2014-08-29 20:11:10)

Вот так рушатся мечты...Оборачиваясь к окликнувшему его мужчине, Сид ощущал, как падают тяжелые блоки выстроенных надежд, крошатся на мелкие куски и истлевают в пыль.  Ему вспомнилась картина «Последний день Помпеи», написанная Карлом Брюлловым. Репродукция этого шедевра висела в прихожей «родительского» дома , и,  именно сегодня Сиджи понял, что на ней изображен не только сам художник, но и затерявшийся в толпе Песочник. Казалось, опечаленная физиономия Сиджи на этом полотне выглядывает из-за  плеча мускулистого мужика, пытающегося остановить летящий каменный блок. Это был дар предвидения, что никак не спасает от сложившихся обстоятельств. Почему-то Ойле  моментально понял, что этот человек  не сразу его отпустит принять горизонтальное положение на диване. Для Сида уже не имело особого значения, где будет располагаться этот диван, хоть прямо тут, посреди улицы перед полицейский участком.
Упоминание аббревиатуры СМИ заставило Песочника окинуть незнакомого гражданина пристальным взглядом, наполненным таким сомнением, вперемешку с неприкрытым интересом, что Ойле аж застыдился, тут же пробуя переключить внимание на пляшущий красный огонек сигареты, наматывающей круги перед мужчиной, будто бы стоящий перед ним журналист был вовсе не журналистом, а  профессиональный гипнотизер.
-Мистер Ойле-скорей всего машинально ответил Сид, тут же встрепенувшись и буквально заставив себя соображать нормально. Включение  в обычное, по мнению Песочника, дело прессы могло иметь весьма интересные последствия. Хотелось бы, конечно, чтобы статья имела отклик в людских сердцах. Очень неплохо, если этими людьми были бы женщины постарше, но следящие за собой и своей прической, цветом волос и секущимися кончиками.  Нет, Сид не страдал геронтофилией, но честно, всем сердцем болел за успешный бизнесс своего босса. Маленький салон, располагавшийся далеко не в центре города имел в основном только постоянную паству, выходцев  из близлежайших окрестностей и клиентов, забежавших по пути, чтобы записаться на прием.
-Неужели это так интересно?- поинтересовался Сиджи, выгнув бровь. Он выдержал паузу, задержав дыхание и даже слегка надул щеки, напуская важности.
-Хорошо-согласился Песочник, будто бы решение далось ему с таким непосильным трудом и преодолело внушительные  внутренние блоки.
-Признаться честно, я не знаю этого парня. Да и образ жизни веду совсем уж скромный. Сами понимаете, работа парикмахера только внешне кажется такой простой. Что там, стой себе, стриги, радуйся. Но каждый день на ногах слишком изматывающе-все сказанное Ойле подтвердил мимикой, дабы более ни у кого не возникло желания назвать его работу «бабским занятием».
-Так вот. Сам я не застал то время, потому что наняли меня позже, но мистер Риттер вскользь упоминал, что пару лет назад на этой улице, как раз там, где сейчас располагается продуктовый магазин, находился еще один салон, правда с более широким спектром услуг. Только он обанкротился, когда мой работодатель не нашел иного подходящего места для своей парикмахерской, как тут.  Поговаривают, у того владельца было еще впоследствии несколько проектов, которые загибались очень быстро, не продержавшись на плаву даже и пол года. Я могу провести некоторые параллели и связать все происходящее, но пусть этим занимается полиция. За сегодняшний день я натерпелся сполна.
Да, конечно. Рассказывать три абсолютно разных истории, имеющих только один общий момент, а именно нападение мужчины с битой-это очень утомительно.
-Если это не месть, то я не знаю, что еще можно сказать. Лично мне никто не хотел насолить. Этот мужчина  не был похож на невменяемого, и, как было видно по его внешнему виду и его настрою-он готовился. Просто так никто не будет таскать с собой биту и одеваться в черное, согласитесь же?  Но работать, несмотря  на этот инцидент, я буду. Мне очень дорога моя работа и салон мистера Риттера.
Последняя фраза получилась у Сида такой патриотичной, что на заднем фоне должна была заиграть эпичная музыка. «Тада-да-дам»-пронеслось в голове у Песочника, полагающего, что ставит жирную точку в их разговоре с журналистом.

Отредактировано Сиджи Ойле (2014-08-31 23:18:46)

   Роджер пожал плечами, передавая один из конвертов Амели. Пара полезных клочков бумаги на случай, если вдруг придётся что-то записать. Обороты в таких письмах-то обычно чистенькие. Наверняка для этого люди и придумали такую полезную вещь, как обороты. Недолго поразмышляв о функциональности письма, можно было бы найти им еще пару применений. Например, сделать бумажный самолётик. Или подсунуть  его живущей по соседству пожилой чете Лоренсов, вечно донимающей Роджера изжившей своё, пронзительно кряхтящей газонокосилкой. Авось  «единоверы» расскажут о том, что грех стричь траву, ласково щекочущую их благие пятки. Ну, или вызвать негодование новообразовавшимся течением всех протестантов  с Бауэр стрит, к коим принадлежали Лоренсы, что тоже, в общем-то, неплохо.
- Звучит почти как поиски философского камня, - хмыкнул мужчина, - с превеликим удовольствием.
   С уходом общества защиты обуви, в парке стало как-то определённо поспокойнее. Навязчивая молодёжь ушла приставать к людям в их шумной привычной среде. А может, надели обувь и растворились  в толпе, разбрёдшись кто куда.
Какой-то ротозей, догоняя маму, ляпнул на землю куском своего розового факела в вафельном стаканчике. К оставленному  тающему розовому пятну, к которому проявляет живейший интерес, как ни странно, не хипстер, а виляющая хвостом дворняга. Такая потеря для чьего-нибудь инстаграма. Собака еще не подозревает, что бесплатное угощение ей только и дадут, что облизнуть, после чего раздосадованная хозяйка падающим ястребом вопьётся в его ошейник с возгласами «Кеннеди, фу!». И какому хозяину вообще придёт в голову называть своего пса Кеннеди?
   Играть для себя? А ведь верно, невозможно заниматься музыкой без любви к ней. Если некоторые и могут позволить себе такую роскошь, как разграничение работы и хобби, то уж всяко не представители искусства. Они должны сами себе верить, если хотят, чтобы другие поверили в них.
   Иногда, когда он валялся после бессонной ночи в кровати с открытыми настежь дверями во все комнаты, Роджеру хотелось раствориться в звуке. Неважно, в отдалённом детском гомоне или гуле двигателя проезжающего мимо автобуса, да хоть бы и в тарахтении этой чёртовой газонокосилки Лоренсов. От звуков не сбежать. Их даже не перекричать и не заткнуть собственными. Их можно разве что упорядочить.
   Мужчина улыбнулся, глядя на то, как Амели деловито надевает очки. Будто готовится к концерту прямо здесь. Что же, похоже, сегодня ему не отвертеться одними лишь словами. Он открыл футляр, придерживая его за скрипящую пластиковую ручку, высвобождая немного сохранившегося духа концертного зала, который он привык доставлять домой, дабы наслаждаться им в одиночестве. Что же, по всей видимости, сегодня ему не предстоит исполнить свой ежедневный ритуал. И куда делся тот сидящий в пустой комнате  мальчишка, на которого косились в приюте, избегали в университете? Страх показаться в очередной раз странным, быть непонятым, растворялся, рокировался с желанием продемонстрировать немного и чуточку больше.
- Что я играю для себя, говорите…
   Виолончелисту было над чем подумать. Конечно, он мог сыграть что-то из своих немногочисленных наработок. Но сейчас он не был морально готов делиться сакральным. Ноты, дотошно вдавленные ручкой в бумагу, так же хорошо отпечатались и в его памяти. Однако, «это» было его, и  «это» было не завершено. Возможно, позже.
   Он перехватил гриф левой рукой, по привычке поджимая мизинец. Смычок лежал в правой наизготовку. Со струн сорвались мягкие, высокие ноты, с первых секунд погружая исполнителя и слушательницу в атмосферу скандинавской мифологии. Лёгкий на подъем мотив источал чуть насмешливое настроение, сливающееся с нежной искренностью. Виолончель почти успешно исполняла роль как инструмента, так и вокала, повествуя об искренней любви троллихи к Герр Маннелигу.
   В движениях смычка прослеживалось скупое изящество. Ничего лишнего. Только страсть и льющаяся елеем мелодия. Пальцы огрубевшими подушечками ласкали струны, удерживая их на нужных ладах. Рука мягко скользила по гладкому лакированному грифу.
   Мужчина расплылся в улыбке. Это нелепое сокращение мышц, демонстрирующее своё расположение, благосклонность, доброжелательное состояние духа. Если бы Роджер только знал другие способы выразить благодарность за то, что нашёл собеседника. Он не чувствовал неловкость оттого, что на него обращено внимание. Уж неизвестно, вследствие ли его расположения к Амели, или же просто из-за того, что она одна.
   Серые тучи всё упорнее застилали голубой небосвод, покрывая землю лёгкой тенью. Грозясь разразиться напророченным метеорологами дождём.

Шарлотта откинулась на спинку неудобного деревянного стула и вздохнула. Почти закончила. Почти. Она уже битых два часа расхаживала по небольшому складу, проверяя его содержимое, то и дело присаживаясь за ноутбук, чтобы записать. Надо бы поторопиться, ей ведь еще на встречу с потенциальным поставщиком, а еще хорошо бы сегодня лечь спать хотя бы за пару часов до рассвета.
«К черту. Я заслужила перерыв», - девушка резко встала и вышла в общий зал своего заведения. Там было пустынно, потому что час открытия еще не настал. Чарли присела за барную стойку, взяла с полки бутылку коньяка и выверенным движением плеснула немного себе в бокал. Жгучий вкус окатил горло приятной волной. Скоро должен был прийти на смену бармен – сдать «вахту» и можно отчаливать. Шарлотте на днях удалось договориться с одним фермером о поставках мяса на выгодных условиях (хвала непритязательности сельских жителей!). Нужно встретиться с ним и всё обсудить.
Посетителей сегодня и в ближайшие несколько дней ожидалось немного, а всё потому что большинства байкеров-завсегдатаев сейчас не было в Квинсмуте: уехали на традиционное мероприятие – мотопробег, охватывающий два соседних штата. И Чарли сейчас бы отмеряла километры там, вместе с друзьями, но настала её очередь дежурить в заведении, и она отпустила Винса и Сета с миром.
Сбоку от неё на плазменной панели маячили лица и титры, и фото на весь экран, замершее на несколько секунд, привлекло внимание Шарлотты, и она, повернувшись в сторону вещающего устройства, включила пультом звук.
Дженнифер. «…продолжаются поиски пропавшей студентки Квинсмутского университета. Полиция пока не делала содержательных заявлений, однако…» - дальше Шарлотта не слушала, задумавшись о пропавшей знакомой. Девушки не были знакомы близко, так как Дженнифер возникла в их среде недавно: её привёл хороший приятель Чарли, который не так давно начал встречаться со студенткой. Уехал ли он вместе с остальными? Скорее всего. Надо будет расспросить его о Уоттс, когда компания вернется. Казалось невероятным, чтобы эта скромная улыбчивая девочка могла вляпаться в какое-нибудь дерьмо. Кто угодно из круга общения Чарли – легко, но только не Дженни.
Ну да ладно, дела ждут. Шарлотта вернулась на склад и закончила-таки инвентаризацию. Дождавшись бармена, девушка было собралась в путь, но у самой двери остановилась, хлопнув по карману своего кожаного жилета. Она чертыхнулась на себя за то, что опять забыла мобильник дома, и поплелась к стационарному телефону, чтобы сообщить фермеру, что будет часа через два с половиной.
Оседлав свой «Харлей» и проверив запас бензина, Чарли взяла курс по направлению к трассе на Мойстхилл. Дорога встретила её порывами ветра, который ласково трепал подвязанные банданой волосы, распахивал жилет, надетый на лёгкую рубашку, и обдавал лицо сухим, но приятным потоком. Прибавив скорости, девушка нажала кнопку магнитолы, и воздух сотрясся тяжёлыми гитарными рифами яростной композиции – творения группы Grave Digger. Саунд хорош… Очень. Чарли нравились эти немцы, даже несмотря на то, что основной тематикой их композиций была мистика, которую прагматичная Шарлотта считала шизофреническими фантазиями людей с чересчур буйным воображением.

Мириам внимательно выслушала детектива и заговорила только когда поблизости не было свидетелей. Говорила она негромко - достаточно для того, чтобы детектив слышал, но не напоказ.
- Обратите внимание, у меня уже два повода лишить ваших детишек рождественских подарков: дискриминация по половому признаку и препятствие несению служебных обязанностей во время расследования. Давайте посмотрим правде в глаза... а лучше в ваши глаза, детектив, в ваших есть занятные склеротические инъекции. Вы сильно потеете, раздражительны, у вас подрагивают пальцы. Алкоголь? Или что-нибудь поинтереснее? Что будет, если я на правах медика потребую наркологическую экспертизу? Адвокаты - жадные ублюдки, детектив, и вы знаете это лучше меня. Когда я включу диктофон - а я включу его очень скоро, поскольку записываю ход осмотра - лучше быть милым, или хоть профессионально пригодным.
В ответ на попытки детектива вызвонить Коннора хотелось, разве что, ухмыльнуться. У старика дел сейчас было по горло, что называется. Но хоть надеяться на него и было глупо, Мириам надеялась. Тесная работа с копами оказалась ровно таким дерьмом, как она представляла, и даже чуточку хуже. Славно было бы сейчас вернуть Коннору ключи от дурдома. Мечты-мечты... Вместо этого ей приходилось выслушивать от детектива подробную декларацию его ожиданий относительно её работы. Судя по тону и смыслу сказанного, складывалось впечатление, будто детектив считал, что представители других профессий отправляются на работу в аккурат после школы. Видимо, Коннор был не просто старым алкоголиком, но старым алкоголиком с душой ангела и соответствующим терпением, если мог водиться с такими типами каждый б-жий день и не ехать по фазе. С другой стороны, она стоит сейчас здесь, а Коннор дома заблёвывает прикроватный коврик. И ещё потом говорят, что работа в морге вредит душевному здоровью.
Мириам щелкнула кнопкой диктофона. Детектив крутился поблизости, но под руку не лез.
- Первое августа 2014, 14:34. Обнаружена белая женщина до 35, телосложение нормостеническое, кожные покровы бледные; тело отечное, связано и подвешено к дереву на высоте примерно 2 метра от земли. Голова удалена, частично удалена шея. Судя по тому, что кровь на коже около среза запеклась, убийца отделил голову, пока потерпевшая была жива. Край раны рваный, рана нанесена предметом с острой режущей поверхностью, предположительно ножом; лезвие имело зазубрины. Других видимых повреждений не обнаружено. Не вижу трупных пятен, вены прокрашены с усилением интенсивности цвета книзу. Предварительно: агоническая смерть на месте и в позиции обнаружения, причина - потеря крови. Точнее можно сказать после вскрытия, - Мириам положила руку на тело и замерла на несколько секунд. - Пальпаторно при внешнем осмотре определяется температура выше окружающей среды, делаю предварительное предположение о времени смерти в диапазоне 7–10 часов ранее момента осмотра...
Детектив в очередной раз раскатисто рявкнул, но в этот раз по делу. Нашел что-то. Её не звал, конечно - звал какую-то белобрысую соплю, таскавшуюся по пятам в попытках выслужиться. Мириам помощник детектива не понравился с первого взгляда. Есть такие люди, у которых рожа просит встречи с подошвой, и парень был из этих.
Ладно, что у них там?
"Оп-па..." - на коре вырезан символ. Нехорошо. Секта? Сумасшедший? По сути, в символе не было ничего опасного или вызывающего - черепов или пентаграмм, например, как показывают в фильмах ужасов. Но одного взгляда на него хватало, чтобы в районе желудка мгновенно поселился кусок льда, который жёг и жёг, не желая таять.
Чёрт. Они стоят здесь, любуясь на непонятную закорючку, которая, скорее всего, ничего даже не значит, а гребаный больной ублюдок, наверное, засел под телевизором и ждет, когда про его подвиги начнут рассказывать.
- Занятная хреновина. Но она и через пять минут здесь будет, верно? А вот ректальную температуру тела изменить нужно как можно скорее, до морга это не терпит. Раз уж снимать тело нежелательно, пока парни не закончат фотосессию с нашей Джейн Доу, мне нужна стремянка или кто-то высокий в помощники.
"Поверь, папаша, я тоже не в восторге, но это работа, мать её. Давай сделаем все быстро и разойдемся с миром: ты вернешься в свой край дутых п*здюков, а я запишу себе где -нибудь, на чем я вертела Коннора вместе с его просьбами."

Отредактировано Мириам Кетер (2014-09-05 01:29:26)

Детектив повел бровью, слушая высокомерную писклявую речь девчонки, и только ухмыльнулся, не сдержав дернувшегося уголка губ. Челюсти Хэтвилд стиснул так крепко, что желваки заходили на скулах, а на зубах словно скрипел песок.
«Маленькая сучка, если ты не замолчишь, я заткну тебе рот мхом, и запихну в багажник машины. Толку будет больше.»
Но вместо это сказал другое:
- Мисс Кетер, лучше займитесь делом, - он радушно улыбнулся, перестав называть её «доктор», словно обращался к гражданской.
С каждой секундой она раздражала его еще больше. Мелкая выскочка, считающая себя самой умной, пищала что-то о правах и попыталась блеснуть способностями в дедукции. Только вот гением не нужно быть, чтобы заметить красные глаза уставшего детектива из-за того, что пил до часу ночи. Но вот делал он это вне рабочее время, поэтому с уверенностью положил увесистый болт на мнение практикантши.
«Не доросла еще, сопля.»
Детектив не выносил, когда на месте преступления были женщины. Нет, он вовсе не был женоненавистником и не мыслил стереотипами, что женщины глупее мужчин. Напротив, он знал немало потрясающих и умных женщин в полиции и ФБР, но вот доктор Кетер в их число не входила. Ничем выдающимся не обладала, и Хэтвилд никогда не замечал, чтобы практикантка Коннора блистала какими-то способностями. Типичная девочка, решившая доказать миру мужчин, что на что-то способна. Что ж, может лет через пятнадцать она такой и будет, но пока лишь выполняла функцию назойливой мухи, что никак не покидала комнаты.
Саймон подбежал резко, тыча камерой в лицо детектива. Студент и правда пытался выслужиться, и это, конечно, раздражало мужчину не меньше, чем протеже Коннора.
«Господи, что за детский сад. Я сегодня в роли воспитателя что ли?»
- Символ снимай, а не меня, - детектив мрачно выдернул фотокамеру из худых рук студента, и навел объектив на вырезанный на коре дуба рисунок. Вспышка щелкнула пару раз, и детектив сделал пару шагов назад, осматривая дерево снизу вверх, до самой верхушки. Какая-то бессвязная мысль крутилась в его голове и никак не могла оформиться. У него было предчувствие, что всё это он уже где-то видел. Дерево, тело, и круг. Но где?
Бессвязная мысль разбилась вдребезги, когда доктор снова начала докучать ему с очередной ерундой. Господи, ну здесь же есть еще люди, зачем она разговаривает именно со мной, мрачно думал Ричард, почти обреченно, и не отводя взгляда от символа на коре, громыхнул едва ли не на всё поле:
- Господа офицеры, выдайте леди стремянку или подсадите, - за последние десять минут он обращался к Господу не менее пары десятков раз. Вот до чего доводит отчаянье.
Мужчина сунул в руки Бриджу камеру, забрав себе один снимок символа, и побрел к своей машине. Ему нужно было выкурить сигарету, и еще раз подумать, глядя на эти закорючки. Ему надо было вспомнить, где он видел его. А суматоха за желтой лентой здорово раздражала детектива и мешала нормально соображать. Постоянно подбегал кто-то и что-то говорил, требовал, спрашивал, и черт знает что еще. Временами он всерьез недолюбливал людей, и все больше любил собак.
Шагая по жухлой листве к своему форду, и шаря в карманах джинс в попытке найти сигареты (к слову, они в куртке, на заднем сидении машины), детектив поднял глаза от фотографии на знакомый голос, глядя изподлобья.
- Твою же мать… - глухо рыкнул мужчина, едва не смяв в кулаке фото, которое было ему еще нужно.
Загораживаемый широким (и не в плане плеч, кстати) офицером маячил Джек Гр… Джек Г., фамилию которого он не помнил или не мог выговорить. Чертов писака из своей желтой газетенки прискакал писать тупые статейки и паршивой работе полиции, дабы весь город начал сходить с ума. Журналисты это просто обожают, а то, что это мешает поймать убийцу – никого не волнует. Ричард Хэтвилд презирал уличных писак, вечно снующих туда-сюда со своими диктофонами, готовые залезть в каждую задницу, чтобы получить своё. Гребаные падальщики.
Детектив сунул фотографию в задний карман джинсов, и, обойдя крупного офицера, форма на котором едва сходилась, угрожая расстрелять окружающих отлетевшими пуговицами, подхватил журналиста под локоть, грубо потащив в сторону от места преступления.
- Мистер Грей…фхув, - любезно поприветствовал детектив, с трудом вспомнив фамилию. Он начинал скрипеть зубами от гнева и едва удержался, чтобы не впечатать журналиста лицом в капот своего форда. Однако воображение ярко разрисовало, как сочно лицо писаки хрустит от удара, превращаясь в кровавое месиво от удара о надежную Краун Викторию детектива.
- Какими судьбами, Джек? Кажется, на счет интервью мы не договаривались, как и мои сослуживцы, в этом я уверен, - он почти верил в собственное дружелюбие и вежливость, не смотря на то, что челюсти почти не разжимались во время речи. Желваки на его скулах так и ходили, а улыбка больше походила на оскал. Мозолистая ладонь детектива мертвой хваткой держала журналиста под локоть, не позволяя дернуться.
- Я прошу вас не усугублять ситуацию в городе и не делать преждевременных заявлений о личности убитой. Эти два дела не имеют между собой ничего общего.
Он устало вздохнул, чувствуя всё большую потребность в сигарете, и оглянулся по сторонам, пробежав глазами по работающим полицейским, а затем вернул внимательный взгляд серо-зеленых глаз к лицу Джека.
- Покиньте место преступления, мистер Грейфхув, не мешайте работе крим…
Детектив нахмурился; густые брови нависли над глазами, придавая лицу еще более мрачный вид. Он не понимал, что несет этот писака.
- Как ты, говоришь, узнал об убийстве? Кто позвонил тебе? – Хэтвилд требовательно сжал локоть Джека, впиваясь взглядом в лицо. Ричард был весьма нетерпелив. И больше пары секунд никогда не ждал, прежде чем потребовать ответа.

«Не имеют ничего общего!» — Джек отошел от преграды на пару шагов. Детектив стоял близко, однако сотрудничать упорно отказывался. Писака видел это в едва ли не трещащей по швам от напряжения физиономии оппонента. Какая незадача! Кто-то не выспался, или дело, что пало грузом на плечи полицейского, стало неприятным сюрпризом? Все вместе. Если обезглавленная тушка, болтающаяся на дереве, и правда пропавшая Дженнифер, все может стать куда как проще! И для детектива, если подкинуть ему кое-какую информацию.
Не имея способности достаточно углубляться в сложности работы полиции, Джек тем не менее соединил оба увиденных за сегодня зрелища в одно. Картинка вышла потрясающаяся! На арене появилась женщина. Неизвестная. Голос в трубке. Безликий и холодный, как послание с того света. Возможно, она мозг насильственных мероприятий, что совершаются с самого раннего утра, а то и в день пропажи Дженнифер. Просто ее дружок нынче оплошал. Грубая сила. Перебрал с героином и теперь блюет собственными кишками! На силу никогда не положишься. А мозгу хочется, чтобы городок пал жертвой паники! Чтобы каждая мамаша просыпалась в холодном поту по ночам, зная, что поблизости бродит тот, кто может запросто подвесить на дереве ее ребенка. Как эту вот счастливицу!
«Как же, как же: усугублять ситуацию!»
— Если не имеют, следовательно, у нас в городе завелся серийный убийца? — Джек состроил сардоническую гримасу. — К тому же он парень не из стеснительных, раз вывесил тело тут! Как по-вашему, мистер Хэтвилд? — журналист мог простить старому знакомому незнание правильного варианта фамилии, но не отсутствие желания пообщаться. Пусть так, через ленту.
Грейвхуф не горел желанием имитировать деятельность журналюги-энтузиаста. В миссии он видел лишь конечную цель: Харди в следующем месяце сможет выдавать на общие нужды чуть больше наличных. А может, и премию выпишет, если статья станет проходной и заслужит признание.
— Я и так за пограничной чертой, детектив! Видите, не рвусь и даже не куснул вашего сослуживца в награду за верность профессии! — Хайда развел руками. Этот цирк начал ему надоедать, однако он не имел права уйти с пустыми руками. Это бы означало затянуть поясок на ближайшие несколько недель, отказать себе в чем-то подороже мета местного производства.
Неожиданно детектив сорвался с места и коршуном вцепился в руку незваного гостя. Квартерон застыл, выразительно глядя в лицо копа. Желтое ограждение не смогло никого уберечь от вмешательства.
С мгновение мужчина стоял неподвижно, а затем расслабленно вздохнул, отбросил за плечо черный хвост. Зубы ощерились в хищной улыбке.
— Вероятно, мистер Хэтвилд, тот, кто оставил ее здесь…Или кто-то, кто обнаружил. Не вы же первым явились сюда, а? — взгляд стал взыскующим. — Не поленитесь выучить мою фамилию, детектив. Грейв и хуф. Могила и копыто. Значит  — буду молчать или землю рыть стану, пока не найду, что придется по вкусу если уж не мне, то хотя бы нашим читателям. Соответственно. Но пока у меня добрые и светлые намерения, почти ортодоксальные. Я приехал потому, что кто-то хотел осветить трагедию. Не кажется ли вам, что странно в таком случае обвинять меня в том, что я якобы мешаю делу? — мужчина склонил голову набок и развел руками. — Сделайте мне одолжение, мистер Хэтвилд…

2 августа,
около 10 часов утра

Чарли открыла глаза, когда свет утреннего солнца начал пробиваться сквозь потрепанные шторы. Комната, в которой она находилась, по размерам больше напоминала лифт, весь интерьер составляли кровать, небольшой столик и умывальник с краном.
«Больница», - вспомнила девушка и попыталась приподнять голову, но тут же снова уронила её на подушку: в мозгах гулял какой-то «белый шум», как будто вещал транзистор времен Второй мировой. Рана на плече была обработана и перевязана и напоминала о себе только пульсирующим жжением.
Собрав непослушные мысли в кучу, Шарлотта прошлась по всему, что произошло накануне. Вроде бы, всё позади, но всё-таки изнутри её грызло гнетущее чувство, и она машинально сунула руку в правый карман. Ах, да… Она же, перед тем, как зайти в больницу, забросила нож в кофр мотоцикла, закопав его в многолетней куче всякого хлама – отчего-то было неловко таскать с собой орудие… хм-м-м… преступления? Нет, конечно, это была чистой воды самооборона, но если этот ненормальный отдаст концы… Стоит ли ей заявить о происшествии? Так, на всякий случай…
Чарли поёжилась. Она вела законопослушную жизнь, и её досье было девственно чистым. А всё потому, что давний конфликт с родителями навсегда отбил у неё желание связываться с законом в какой бы то ни было его ипостаси. Всякое бывало, конечно – иногда даже приходилось разнимать в баре пьяных дебоширов, но так, чтобы «либо ты, либо тебя» - это случилось с ней впервые, оставляя неприятное ощущение, будто в грязи вывалялась.
Девушка попробовала сесть – новый всплеск гудения в голове, как после недельного загула. Она тяжело сползла с кровати и подошла к умывальнику, смыла остатки грязи с рук и с кончиков волос, освежила лицо. Новый приступ головокружения заставил её вцепиться в края раковины, к горлу подкатил комок тошноты, ноги подкосились  - и тесную палату с обшарпанными стенами поглотила темнота.
Доктор Стивенсон, явившийся на работу чуть позже обычного из-за практически бессонной ночи, нашёл пациентку на полу без чувств. Он осторожно уложил её на кровать, осмотрел рану и задумчиво покачал головой. Видимых признаков сепсиса не наблюдалось, но состояние девушки всё-таки вызывало тревогу: возможно, она потеряла больше крови, чем предполагалось изначально. На это, помимо обморока, указывали учащенные пульс и дыхание. Не дай бог потребуется переливание: оборудования в сельской больнице катастрофически не хватало, а то, которое было, уже «отжило» добрых пару десятков лет. Доктор принял решение и набрал номер своего городского коллеги и хорошего друга.

Стремянки, конечно же, не нашлось. Кто бы мог подумать, что нужно прихватить сраную стремянку, если труп не лежит на земле, как ему полагается, а висит на парочку метров выше? Копы, по всей видимости, решили уговорить его слезть самостоятельно. Ситуация близилась к анекдотической: "сколько копов нужно, чтобы снять труп с дерева"? Мрак. Но не её дело.
Её дело, впрочем, тоже не двигалось. Безадресный призыв детектива остался без внимания: каждый решил, что к нему лично просьба не относится. Похоже, за время затишья копы разучились работать в команде, и детектив, видимо, не был человеком, способным организовывать. Ничем хорошим это обернуться не могло.
Чтобы обрести подобие покоя и как-то пообещать себе близкое вознаграждение, Мириам запаслась сигаретой, которую пока просто отправила в рот незажженной.
Очередной разговор с блюстителем правопорядка выдался более продуктивным, так что нехитрую операцию с телом удалось провернуть относительно быстро. Так и есть: судя по температуре, упавшей примерно на восемь градусов, женщина умерла около пяти утра. Возможно, даже после того, как полиции поступил звонок от парочки, чисто случайно ошивающейся в без малого пять утра рабочего дня в такой глуши, что даже до ближайшего мотеля отсюда пилить и пилить. Любители, стало быть, девственной природы.
Карман угрожающе загудел, будто осы, кусавшие детектива за задницу с самого утра, решили избрать новую жертву. Мириам, не глядя, ткнула на кнопку приема вызова и, прикрыв глаза, прошипела сквозь сигарету:
- Кетер. Что надо?
В динамике было тихо.
"Замечательно, теперь мне звонит чья-то жопа... Задние карманы на штанах пора запретить законодательно".
Женщина собралась было прерывать звонок, но на том конце провода послышался скрежет. А потом имя.
- Мириам... - шепот едва можно разобрать сквозь помехи.
Глаза распахнулись. Этот голос.
Сжав сигарету побелевшими губами, женщина медленно побрела прочь от снующих вокруг оперативников.
- Мириам, ты помнишь меня?
Сладковатый запах разложения вдруг стал отчетливым, почти осязаемым. Странно, она ведь удаляется от тела.
Откуда она знает этот голос?
- Нам было так весело вместе... - голос чудовищно искажается помехами... или он и есть помехи? - Я скучаю, Мириам.
Булькающий бас снова становится тихим шепотом, похожим на шорох листьев, которые Мириам сминает каблуками, уходя все дальше от места преступления. Налетевший порыв ветра обрушивает целую лавину листьев на её ноги, и тогда Мириам то ли слышит, то ли сама выдыхает:
- Абигейл, - так и не прикуренная сигарета летит вниз.
Мириам обнаружила себя в лесу. Одной рукой она по-прежнему прижимала к уху телефон, всё так же молчащий. Новый порыв ветра - неожиданно холодный - обжег лицо. Женщина неуверенно тронула свою щеку свободной рукой, будто боясь того, что она может обнаружить. Потерла пальцы, пробуя жидкость на ощупь. Вода. Почти вода.
Рассеянно отерев слёзы, Мириам впилась глазами в журнал звонков. Последний - входящий от Коннора, несколько часов назад. Некоторое время она молча смотрела на экран, сохраняя на лице отсутствующее выражение. Затем достала из кармана небольшую баночку, щедро отсыпала продолговатые таблетки на ладонь и всю пригоршню отправила в рот. С усилием проглотив, Мириам круто развернулась и зашагала обратно, на ходу вынимая из пачки новую сигарету.

Отредактировано Мириам Кетер (2014-09-15 03:25:38)

Улыбнувшись, когда детектив принялся насмехаться над предположением, Джек решил, что прочувствовал почву. Кто-то из следователей или каких иных прихвостней, услышав неожиданную перемену в настроении шефа, тоже хмыкнул и проворчал себе под нос нечто невразумительное, но определенно радостное. Это место, окруженное сворой копов, казалось Джеку капищем неупокоенного, но определенно древнего бога. Это не служители закона, но фанатики старого культа. Еще немного, и писака поверит и в то, что они убили девушку, а все нечистоты желают слить на первую подвернувшуюся немытую голову! Но Джек продолжал ухмыляться. Самозабвенно, мерзонько, не в качестве возможного щита от давления полциейского, но из-за забавно складывающейся ситуации. Квартерон своевременно подкинул дровишек в ритуальный костер:
— У меня чутье, мистер Хэтвилд. Оно, вероятно, идет в разлад с вашей профессиональной точкой зрения, — произнес мужчина мягко, насколько это вообще было возможно с его весьма хриплым голосом, и пожал плечами. — Однако я не уверен, что мы с вами настолько близко знакомы, чтобы вы предполагали, что-там-я-не-так-курю-и-в-каких-количествах. Но я рад, что повеселил вас. К делу же, детектив!
Однако общее дело Хэтвилд решил задвинуть в дальний ящик, чем спровоцировал очередной недоуменный взгляд Хайды. Журналист приподнял одну бровь. Его черные глаза стали будто непроницаемыми — не какой-то желейной субстанцией, но полноценными продуктами отделки эбенового дерева, однако в данном конкретном случае не было и намека на светлое и тонкое волокно. Джек не хмурился, а продолжал стоически улыбаться. В уголках глаз выступили пресловутые «рыбьи хвостики». Внимательно выслушав обвинения в свой адрес — надо признать, на редкость гнусная тирада! — Грейвхуф тоже разжился сигаретой и лениво запыхтел, аккуратно сжимая бумажный край папиросы двумя пальцами: его «Кэмел» были без фильтра, как всегда. Надо признать, отреагировал незваный гость не сразу, возможно, почувствовав слабость перед этим во всех смыслах опасным оппонентом, возможно, устав от продолжительного давления на голову, которая, что греха таить, с каждой минутой болела все сильнее, и от глупых предположений детектива тоже.
«Хочешь побыть кобелем в стае сучек, Хэтвилд? Что ж, радуйся, пока есть такая возможность!»
— А вы слышали о понятии медиахолдинг, мистер Хэтвилд? Издательский дом? Не знаю, в какой мере  технический прогресс добрался до оснащения нашей доблестной полиции, однако в наш век люди предпочитают получать информацию не только из газет, но и из информационных порталов в интернете. Кстати, и там я тоже публикуюсь. Зайдите на досуге, могу вам и книгу подписать, сэр, — ухмыльнувшись по-лисьи, Грейвхуф прищурился и заговорщицки пригнулся, чтобы фразу мог слышать один лишь Ричард:
— К слову, я же не предполагаю, что у вас проблемы с женщинами после того развода с женой! Вот моя скво никогда не жалуется, белый человек! Поэтому пусть каждый из нас будет заниматься своим делом... — в этот триумфальный момент Джека нездорово передернуло. Где-то невдалеке ответили на звонок, но некое неясное чувство продолжило мучить тело и разум квартерона. Он лишь закурил усиленнее, хотя гусиная кожа уже покрыла руки и шею, а спину жгло, как от передержанных горчичников. Очевидец завел назад руку и попробовал почесать кожу через рубашку. Помогло мало — спину будто покрыл свежий и довольно сильный ожог. Странное дело, ведь купальный сезон уже закончился, и Джек не помнил, когда в последний раз разгуливал топлес.
Отвлекшись буквально на несколько секунд, Джек обнаружил, что выражение лица детектива переменилось. Он бы плюнул в эту самодовольную рожу, хоть ни на йоту не уступал в желании остаться на твердых ногах.
«Осветить…» — так как слово в последнее время упоминалось часто, Грейвхуфу теперь больших усилий стоило отогнать ассоциации, что оно вызывало. Освятить-осветить. Он уже не первый раз за утро окуривает вонючим дымом место преступления. Пускай степень тяжести в обоих случаях сильно разнилась, что-то, что заставляло потомка коренных американцев покрываться мурашками, присутствовало и в городе, и здесь, под сенью деревьев. Нечто околорелигиозное!
Ответил Хайда не сразу. Смысл слов Хэтвилда дошел до журналиста с большим опозданием. Как и всегда, мыслительный процесс потребовал от жалкого человечка замереть. И полминуты Джек почти не моргал, а дым лениво тянулся из его приоткрытого рта. Спину в очередной раз обожгло ознобом, тогда Грейвхув подал признаки жизни, выйдя из подобия мистического оцепенения.
— Ништя-я-як… — выдохнул мужчина вместе с дымом разом, воззрившись на следователя полным решимости взглядом.
— Могу давать показания на родном языке, мистер Хэтвилд, — огрызнулся квартерон. — Вряд ли вы найдете ранним будним утром умельца. Я говорю на южном диалекте хайда, а в нем более семидесяти префиксов, один из самых сложных языков, между прочим... Уверены, что хотите и дальше поносить меня? — мужчина поспешно докурил и затушил бычок каблуком «казака».
— И если ваш убийца хочет растрепать о своем шедевре всему городу, думаю, он найдет кого-нибудь еще. Но так и быть, исполню гражданский долг, — Джек снял с ворота рубашки очки и нацепил их на лицо. Теперь он окончательно походил на киношного шпиона, притом годов эдак пятидесятых-шестидесятых, когда в моде были битники.
— Я находился на стоянке перед полицейским участком; звонок поступил на таксофон снаружи, потому ни номера, ничего подобного мне определить не удалось. Голос в трубке был мне незнаком, но говорила женщина. Это точно. Она сообщила, что знает, что на Мэррит Паркуэй — сообщила мне координаты "гугл-мэпс" — находится обезглавленное тело. Тот факт, что я находился на стоянке, может подтвердить…Как же его…Мистер Лук…Ойле, точно. Мистер Ойле — обычный такой парень, работает в парикмахерской у Риттера. Вот...А, еще она первой бросила трубку, так что, увы, — квартерон развел руками и поджал губы, — спросить ее координаты и взять визитку я не сумел. Наверняка меня за это выгонят с работы, мистер Хэтвилд!
Все же странное чувство не успело полностью улетучиться, и остаточные вспышки боли, точно уколы иголками, то и дело возникали в разных частях спины.
— Ваша работница куда-то делась. Может, нашла голову убитой? — Джек фыркнул. В его голове уже зрел план расправы!

Отредактировано Джек Грейвхуф (2014-09-19 18:44:09)

Детектив внимательно изучал взглядом мистера Грейвхуфа. Кажется, Джек был из тех людей, возраст которых определить на глаз практически невозможно. Вблизи, подметив морщинки вокруг глаз и не гладкий подбородок можно вполне дать ему тридцать лет, но со спины он был более похож на молодого студента, благодаря своей комплекции и выбору одежды. Наверное, очень удобно доставать информацию, имея подобную внешность. Длинные же волосы порой вообще делали его похожим на хиппи. Но симпатию он у Хэтвилда не вызывал не по этой причине. Виной всему был его род деятельности, а копы никогда не дружили с прессой, прямо как собаки с кошками.
Мужчина дернул углом губ, услышав про чутье. Что ж, если такой мерзопакостный тип дожил до тридцати лет, то, видимо, действительно есть некая чуйка, позволяющая ему сохранять целостность собственной шкуры. Но в этом деле детектив не хотел слышать никаких предположений, и уж тем более – читать о них в газетах. Или же в блогах.
- Уверен, ничего нового я там не увижу, а книжку себе оставьте. Я предпочитаю литературу иного рода.
Лисья ухмылка расползлась по лицу журналиста, исказив черты лица, и детектив медленно повел бровью. Похоже, писака оказался глубоко оскорблен и уязвлен, раз упомянул о бывшей жене Хэтвилда. Детектив же был по-настоящему толстокожим человеком, и заявление о женщинах не вызвало ожидаемой реакции. Его женщиной была работа, отнимавшая у Ричарда всё время и силы, и от чего-то он никогда не ощущал недостатка в нежных девичьих руках.
- Лучше переходите сразу к делу, мистер Грейвхув, время не резиновое, - сказал детектив, пообещав себе, что еще раз вызовет Джека на допрос в участок и заставит его там проторчать весь день.
Саймон Бридж, что стоял около дерева и сжимал в руках фотоаппарат все это время, пока детектив мирно беседовал с Грейвхуфом, подал голос. Мужчина повернул голову в его сторону, замечая, как неловко тот пролазит под желтой лентой, боясь её порвать. В его руке был телефон Хэтвилда: он ведь отдал его студенту, чтобы тот вызвонил судмедэксперта. Неужели дозвонился? В любом случае, Ричарду не обязательно разговаривать лично, и тем более не сейчас. Может, не так уж плохо, что надоедливый писака заявился на место преступления сам. Если бы он не приехал, о таинственном звонке детектив бы узнал намного позже. Как говорил его психотерапевт «везде нужно искать светлые стороны». Ну да, стороны, точно.
Остановив Бриджа кивком головы, мол, ответит на звонок позже, детектив вернул свое внимание Джеку. Кажется, ни с одним журналистом мужчина не разговаривал так долго, как с Грейвхуфом. Разговоры с людьми его вообще утомляли, особенно на больную голову. И почему он не остался в силовиках в свое время, а подался в детективы? Был бы тупой рабочей силой, и с утра до вечера занимался бы тем, что вжимал подозреваемых лицом в пол и заламывал руки. Вот были времена…
Когда журналист, наконец, прекратил паясничать, как пятилетний ребенок, он перешел к делу. Этот звонок очень беспокоил детектива. От чего-то при мысли о звонившем желудок болезненно скручивался; где-то внутри закралось дурное предчувствие. Подобно охотничьей собаке, детектив начинал чуять неладное за долго до его проявления. И какое-то шестое чувство подсказывало, что добром всё это дело не кончится.
Из рассказа журналиста, который мужчина внимательно выслушал, Хэтвилд запомнил имя и место. Ойле и таксофон у полицейского участка.
- Мистер Ойле, значит, – детектив вынул из заднего кармана брюк тонкий блокнот, из которого были выдернуты почти все листы, взял у одного из полицейских ручку и черкнул имя молодого человека, которого назвал Джек, а так же название парикмахерской, - Вы знаете адрес этой парикмахерской? Впрочем, я найду.
В Квинсмуте, должно быть, десятки мистеров Ойле, которые работают в подобных парикмахерских. Нужно найти именно этого и задать ему пару вопросов. А так же проверить сам таксофон. Было странно, что звонок поступил именно на тот, что был около участка. Может быть, это был еще один свидетель? Только почему тогда он не позвонил напрямую в полицию, а решил звонить наугад? Ричард на мгновение замер, глядя сквозь журналиста; он как всегда отключался от внешнего мира, перебирая в голове варианты развития событий. Но все же вскоре вернул свое внимание свидетелю:
- Спасибо за содействие, мистер Грейвхуф - детектив закрыл блокнот, убирая его в задний карман джинсов, - Если у меня появятся еще вопросы, я вызову вас в участок. А сейчас лучше езжайте домой. До свидания.
Прощание с журналистом было практически насильственным. Он очень сомневался, что Джек последует совету и отправится домой, но не мог еще раз не сказать об этом. Сейчас ему нужно было проверить информацию о Дженнифер Уоттс и понять, она ли это сейчас болтается на суку старого дуба.
Удушающую августовскою жару, что стояла в эту пятницу особенно мучительной, разорвал порыв холодного сырого ветра, будто мужчина стоял на берегу моря в середине ноября. Этот ветер пробирал до костей, вызывая рой мурашек на коже, хотя Хэтвилд всегда был зверем холодолюбивым. А может озноб вызван чем-то иным? Предчувствие не покидало мужчину; напротив, оно усиливалось, вливая в кровь ядовитую тревогу, заставляющую тело напрячься. Он ощущал, как окаменевшие вдруг мышцы перекатываются под кожей при движении. Виски покрыты испариной, лонгслив прилип к спине, а ему вдруг стало холодно.
Ядовитое замечание хайды заставило Ричарда повернуть голову, ища взглядом доктора Кетер. Она как раз возвращалась к телу, но, черт возьми, походила на призрака. Бледная, словно сама смерть. И этот холод шел от нее. А может просто разыгралось больное воображение детектива, а северный ветер всего лишь дует именно с той стороны.
Оставив Джека Грейвхуфа одного, детектив зашагал обратно к месту преступления, пытаясь избавиться от дурного ощущения, будто кто-то наблюдает за ним. Пару раз он обернулся, обводя взглядом присутствующих полицейских, но на детектива никто не смотрел. Последний взгляд он остановил на трупе, висящем под дубом и ощутил себя круглым дураком. На секунду ему показалось, что обезглавленная женщина ждет от него действий, направленных на поиск её мучителей.
«Ты не выспался, Ричард, тебе нужен отдых.»
Мириам возвращалась к телу, и детектив поднял желтую ленту, терпеливо пропуская её вперед.
- Вы закончили с осмотром? Можно увозить? – спросил детектив, посмотрев на женщину, и поразился её нездоровой бледности, - Вы в порядке, доктор Кетер?

Отредактировано Ричард Хэтвилд (2014-09-22 08:26:05)